Свердловск, 1977

— Скажем так. Он не меня не любит, а свою слабость. Когда готовилась отставка Хрущёва. Лёня трясся от страха и жутко паниковал. Я это видел. Поэтому я для него просто раздражающий свидетель его трусости, который никак не вписывается в создаваемый им образ. Я ответил, а теперь жду ваших объяснений.

— Я подумал вот над чем. Здоровье у Брежнева так себе, если не сказать большего. Кроме того, он маниакально следит за своим весом. — я заметил, как ухмыльнулся Микоян. Видимо тоже знает, что в доме Брежнева куча весов, а его настроение прямо зависит от того, добавил ли он полкило, или чуть похудел, — И тут он узнаёт, что его знакомый, выйдя на пенсию, занялся собой, похудел, начал бегать по утрам, и уже к турнику подбирается. А от вас идут слухи, что давно надо было забросить политику и пожить для себя, хоть чуть-чуть. Вроде того, что как только бросили делами заниматься, так здоровье у вас сразу вверх пошло.

— Допустим, про турник вы загнули, но идея интересная. Может и сработать.

— Как сказать, как сказать, — прищурился я, разминая руки, — Вот сейчас полечимся, и посмотрим, потянете ли вы турник.

Повторив прошлый курс лечения, включая приём эликсира, мы сели к столу. Я начал говорить о диспропорциях в промышленности, но был прерван.

Ба-бах! Распахнувшаяся на всю ширину дверь, шмякнула об стену так, что мы оба вздрогнули.

— Деда, деда, смотри! Видишь, ты зря меня утром ругал, ничего уже нет, — мелкая егоза бегом влетела в кабинет, и с детской непосредственностью, оттолкнув мою руку, забралась мне на колени. Она упёрлась локтями в стол, а ладошками раздвинула волосы, показывая Деду чистый лоб, — Это меня Мишка вылечил. Я его сильно-сильно попросила. Паша, правда, здорово?

Упс! Что-то пошло не так. Не может слабенький артефакт за такое короткое время полностью убрать здоровенную шишку.

— А куда ты Мишку дела? — поинтересовался я, очень желая посмотреть на своё изделие ещё раз.

— Он теперь маму лечит. У неё голова так болит, что она встать не может.

— Оля, я тебе сколько раз говорил, что без разрешения в кабинет входить нельзя. И слезь с колен молодого человека. Это неприлично, — сделав строгое лицо, начал Дед воспитание подрастающего поколения.

— Подумаешь. Я на нём в прошлый раз верхом ездила. О, меня мама зовёт. Я же знала, что Мишка её вылечит, — соскочила с моих колен девочка, приготовившись бежать дальше.

— Оля, стой. Мишка ещё маленький, поэтому после каждого лечения ему нужно отдыхать, хотя бы часа три, — не менее строгим тоном, чем Дед, донёс я до ребёнка необходимость подзарядки артефакта в переводе на детский язык.

— Хорошо. Я его сейчас в кроватку положу. Пусть поспит, — уже на бегу выкрикнула егоза, горохом ссыпавшись по лестнице.

— Вы извините её. Избаловали, как ожила. Она, после смерти отца, полгода ни с кем не разговаривала и даже в игрушки не играла. Так на чём мы остановились?

Я сидел и, глядя Деду в глаза, задумчиво барабанил пальцами руки по столу. Молчание затягивалось. Наконец, заметив, что Микоян готовится что-то сказать, я сделал жест рукой, попросив у него ещё немного времени на размышление.

— Анастас Иванович, мне необходимо осмотреть Олю, — начал я неожиданно хриплым голосом, — и кашлянув, добавил, — Лучше прямо сейчас. Всё остальное не так важно, и может подождать.

— Что с ней? — тут же отреагировал Дед. Он резко выпрямился, и уставился на меня сверлящим взглядом.

— Волшебство. Мне кажется, обычное волшебство, — мечтательно улыбнулся я, надеясь, что мои заключения верны, — Так я схожу за ней?

Долгие раздумья у меня были вызваны тем, что я пытался приблизительно подсчитать мощность артефакта, и ту Силу, которая потребовалась бы для избавления ребёнка от большой шишки на лбу. По всем расчётам получалось, что сам артефакт с ней справиться не мог. Ему обязательно нужна была промежуточная подзарядка. В этом случае синяк пропал бы на следующий день. Даже моё заклинание Малого исцеления потребовало бы пару часов. Понятно, что используя браслет и зашитое там заклинание Среднего исцеления, я бы с таким шишаком справился за пару минут, и ещё что-нибудь легко подлечил при этом. Оля потратила минут двадцать. Безоговорочно поверив в возможности игрушки, она самостоятельно инициировала свой Дар. Вылечила себя, а потом ещё и к маме приложилась. При всём этом, чувствовала себя превосходно. Никаких признаков усталости или магического истощения. Вон, с какой скоростью она вниз по лестнице сиганула, только каблучки дробью пробарабанили.

На первый этаж спустились вместе с Дедом. На кухне хлопотала бывшая именинница, с которой мы были знакомы. Приняв её приглашение, уселись пить чай.

— А где Оля? — спросил Микоян, прислушиваясь к звукам в доме.

— У себя в комнате игрушки переставляет. Задумалось ей самую большую кроватку для кукол прямо около своей поставить, — улыбнулась женщина. — Думала, попробовать спать её уложить, да куда там. Как только синяк прошёл, так в ней словно электромоторчик заработал. Спасибо вам за подарок. Ваш медвежонок даже меня вылечил, — пошутила она, ещё не понимая, что недалека от истины.