Сверкающая надежда

В том, чтобы спать на матрасе, не было ничего плохого, но в долгосрочной перспективе он мне не подходит, а заниматься на нем сексом несколько раз, почти лежа на полу, не совсем реально.

Я был рад, что мы с Луной снова во всем разобрались, и после очередного секса мы говорили обо всем, пока она не уснула в моих объятиях первой.

В эту ночь я не мог уснуть, потому что сильно нервничал перед сегодняшней игрой.

Мы играли перед публикой, где каждый билет на арену колледжа был продан, а такого у нас еще никогда не было. Кроме того, в голове прочно засела мысль, или страх, что папа может не прийти.

Для меня очень много значило то, что он решил прийти на эту игру, даже если он не был уверен в заинтересованности New Jersey Devils.

Луна проводила меня до машины, которую я припарковал у дома, и мы попрощались.

Во время короткой поездки на машине в университетский городок, еще более быстрой от дома Луны, я думал о том, не настал ли тот момент, когда я мог бы признаться ей в любви. Но что-то мешало мне это сделать. Не сомнение или что-то в этом роде, а скорее чувство, что момент был неподходящим.

— Ты действительно хочешь сказать ей об этом? Почему ты не сделал этого, когда вы трахались? — Спросил Картер, когда мы отбивали друг другу шайбу на льду нашими хоккейными клюшками.

— Не знаю. Я хочу, чтобы это был идеальный момент, когда я скажу ей это, но как мне найти этот идеальный момент? Ведь я никогда не говорил девушке, что люблю ее. — Рассказывал я ему свои мысли, глядя на него в замешательстве.

— Ты стал такой влюбленной киской. — Похлопал он меня по спине и забил шайбу в незанятые ворота как раз в тот момент, когда Генри разговаривал с тренером Хендерсоном.

Это тоже было странное сочетание, хотя он и был нашим тренером и должен был с нами разговаривать, но зная, что у Генри что-то происходит с дочерью тренера Хендерсона Арией после того, как он специально сказал нам, чтобы мы держали руки подальше от нее.

Я не мог сказать, что люблю ее в разгар секса, не так ли?

По крайней мере, не в первый раз.

Это должно было вырваться у меня, когда передо мной стояла моя девушка.

Пока мы продолжали разминаться на льду, забрасывая шайбы друг другу или в ворота, где впереди в полной экипировке стоял Генри, первые люди готовили все необходимое между сиденьями на трибунах.

На каждом сиденье было постелено темно-синее полотнище с красным названием нашей команды. На больших экранах, которые висели на высоких потолках над катком, транслировались первые сцены, чтобы проверить, все ли работает технически, и световые приборы.

— Здесь звонит мобильный телефон. — Крикнул тренер, набирая что-то на iPad.

— Уэстон, твой звонит.

Отпив из своей бутылки с водой, Чарльз протянул мне мой мобильный телефон, пока я катился по льду к скамейке запасных.

Я снял одну из своих перчаток, чтобы ответить на звонок, когда увидел, что мне звонит папа.

— Папа. — Сказал я, нажимая большим пальцем на зеленую кнопку и поднося телефон к уху. — Я говорил с тренером, и там осталось одно место. Ты даже можешь быть впереди.

Вчера вечером после тренировки, перед тем как пойти к Луне, я поговорил с тренером Хендерсоном, и, хотя билеты были проданы, тренер смог найти место для моего папы. Я хотел сказать ему об этом вчера, но батарея моего мобильного телефона разрядилась, и я не смогл ответить на сообщения Луны.

— Именно поэтому я и хотел поговорить с тобой. — Раздался его глубокий голос через микрофон мобильного телефона.

Я присел рядом с Чарльзом на скамейку.

Я прекрасно понимал, что сейчас услышу от отца. Какая-то ерундовая отговорка, почему он не может прийти на мою игру.

— Я не приду. — Монотонно повторял он.

От его слов у меня заложило уши и по позвоночнику пробежала дрожь разочарования.

Молчание.

Никто из нас ничего не говорил. Я слышал только звуки, свидетельствующие о том, что он сидит в машине.

Что я должен был ответить?

Сердце учащенно билось в груди, и я прикусил нижнюю губу клыками. Я не понимал, как сильно я кусаю тонкую кожу, пока не почувствовал во рту вкус железа.

— Должен ли я спрашивать почему, или ты не можешь придумать ни одной из своих дерьмовых отговорок?

— Уэстон, пожалуйста, следи за выбором слов.

Меня охватил гнев на его слова, потому что я был прав. У моего отца не было готового оправдания. Он не пришел только потому, что ему не хотелось.

Я хотел бы, чтобы у меня был такой отец, как Чарльз.

Теодор Уитфилд был не только одним из спонсоров нашей команды, но и живой легендой на льду. Этот человек был на каждой игре, а когда он не находился на одном континенте с Чарльзом, то следил за трансляцией.

Я не требовал от своего отца, чтобы он был точно таким же и смотрел каждую игру, будь то в прямом эфире или по трансляции, но какое-то признание от него — это то, что я так долго хотел почувствовать.

Каково это, когда твой отец смотрит хоккей и вскакивает с места, когда ты забрасываешь шайбу в ворота соперника.

— Отдохни, папа. Я понял. Пошел ты!

— Уэс.

Услышал я через телефон свое имя, но мой палец коснулся красной кнопки на экране прежде, чем он успел полностью произнести мое имя.