Сверкающая надежда

Мое утверждение было неверным.

Я не ненавидела его и никогда не могла ненавидеть, но я заставила себя поверить в это. Я чувствовала, что должна допустить эту дистанцию между нами, потому что, когда я думала о нем, я автоматически вспоминала автомобильную аварию, но не задумывалась о том, что он тоже страдает.

Я убрала руку с браслета и положила его рядом с собой на матрас. Краем глаза я увидела, что рука Уэстона лежит на матрасе.

Медленно и осторожно я пробиралась по матрасу к его руке, пока мой мизинец не коснулся его руки.

Мое сердце забилось как сумасшедшее, когда я почувствовала его кожу на своей. Наши маленькие пальчики переплелись, и слеза скатилась по моему виску из глаза, потому что я почувствовала, как сильно мое сердце нуждается в нем.

— Я не ненавижу тебя, но я уговорила себя, чтобы чувство, что я скучаю по тебе, ушло. — Прошептала я, не отрывая взгляда от высокого потолка.

— Все прошло? — Спросил он тихо, чтобы никого не разбудить.

— Ничуть.

Я перевела взгляд с потолка на него, и через мгновение он наклонился ко мне, взял мою щеку в свою руку и большим пальцем стер слезы, катившиеся по моей щеке.

Очень осторожно он прикоснулся своими губами к моим.

Этот поцелуй, этот осторожный телесный контакт между мной и им был как лекарство для моего сердца. Наши губы идеально прилегали друг к другу, и я почувствовала, как мне этого не хватает.

Он перестал целовать меня и некоторое время смотрел на меня, прижимаясь кончиком носа к моему.

— Ты можешь задать мне этот единственный вопрос еще раз?

— Какой вопрос? — Тихо прошептал он мне в губы, и я почувствовала его теплое дыхание, которое щекотало.

— Хочу ли я быть твоей девушкой?

Я пожалела, что сказала, что между нами все кончено, потому что я этого не хотела.

— О, поверь мне, Луна, мы никогда не были в разлуке. Я уже столько раз целовал тебя в лоб, чтобы пообещать, что в этой жизни и в тысячах последующих мы навсегда.

57. Луна

Я сидела в одном из классов рядом с Генри, а вообще-то еще и с Чарльзом, но он остался на диване с прошлой пятницы, когда мы все ночевали у него, и теперь мы постоянно чередовали, кто остается с ним на ночь.

Чаще всего с ним оставался Картер.

Уэстон объяснил, что ему нелегко приходится дома с родителями.

Ария, Генри, Уэстон и я постоянно чередовались, но на этой неделе Ария была не в Истбурге, а на побережье Нью-Джерси в Истхилле, потому что в нашем плавательном зале шел ремонт, и в бассейне не было ни капли воды.

Комната Итана теперь тоже была пуста.

Я хотела сама прибраться в его комнате и взяла из дома несколько уже пустых коробок, оставшихся после переезда.

Уэстон и Картер отвезли коробки, которые я постепенно заполняла его вещами, ко мне домой и пока поставили их в подвале.

Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы освободить его комнату, потому что это были вещи моего брата, и было странно упаковывать все его вещи после его смерти. Это было так окончательно.

Многое произошло с прошлой пятницы.

Не только то, что Чарльз больше не покидал диван, но и то, что моей маме помогли.

Я привезла Уэстона домой после той ночи, когда мы все вместе спали в гостиной, и они вдвоем разговаривали.

Я снова начала приближаться к нормальной жизни.

Все уже никогда не будет так, как раньше, потому что Итана больше нет, и из-за него откололся большой кусок моего сердца, но у меня был человек, который позаботился об этой дыре в моем сердце и заполнил ее.

Словно почувствовав, что я думаю о нем, Уэстон ворвался в комнату посреди урока.

— Луна Монтгомери здесь? — Задыхался он, ища меня в коридоре, заполненном студентами.

Я взглянула на Генри, который смотрел вчерашний хоккейный матч на своем телефоне, и когда я вопросительно посмотрела на него, чтобы узнать, знает ли он что-нибудь об этом, он только покачал головой.

— Вы ведь знаете, что я сейчас веду здесь занятия, мистер Синклер?

— Вы могли бы продолжать их, но я должен похитить свою девушку.

По лицу моего профессора было видно, что она не находит это забавным.

Я встала, и глаза Уэстона встретились с моими, когда я протиснулась сквозь сидящих в моем ряду и потянула его за собой из зала.

Я тихо закрыла дверь и скрестила руки перед грудью.

— Что ты здесь делаешь? У тебя что, нет тренировки? — Возмущенно спросила я, все еще не понимая, что произошло.

— Мне пока нельзя выходить на лед из-за сломанных ребер, и я соскучился по тебе, Хейзел Баг.

Уэстон заправил прядь мне за ухо, притянул меня к себе за талию и поцеловал.

— Собери свои вещи.

— Я не могу пойти туда, взять свои вещи и снова уйти с урока.

Я не понимала, почему он не подождал, пока закончится мое занятие по журналистике.

— Подожди здесь.

Он отпустил мое бедро, открыл дверь в коридор, и в этот момент я поняла, что мне придется отрабатывать наказание.

Но я не знала, кто мне в этом поможет.

Пальцами я нервно потянула тонкую кожу нижней губы и стала ждать в коридоре, когда из этой двери выйдет Уэстон с моими вещами.

— Ты мой должник. — Сказала я ему, когда он вышел из коридора с сумкой и курткой.