Сверкающий купол

Только его звали не Махоуни. Его звали Мозес Манковиц. И в своем завещании он просил, чтобы на современном викинговом погребении присутствовал раввин. В решающий момент, когда катер похоронщиков собирался отчаливать с урной, наполненной Мозесом Манковицем, он же Махоуни-Рыжая Борода, ортодоксальный иудаистский раввин поправил свою черную шляпу, пригладил длинное черное пальто, поправил очки в роговой оправе и храбро зашагал через толпу алкашей, драчунов, портовых грузчиков, моряков с торговых и рыболовных судов, ветеранов-детективов, трудяг-полицейских в преклонном возрасте, плачущих проституток и пестрого сброда портового люда всех мастей - от Лонг Айленда до Лонг Бича. Многотысячное сборище странно замолкло, когда этот маленький человечек в черной одежде и с длинной бородой выступил вперед, чтобы читать на древнем языке. А потом они услышали. Мозес Манковиц? Сначала новость распространилась по толпе, как единственная на всех бутылка самогона. Ее передавали друг другу: Мозес Манковиц? Семидесятилетние девицы легкого поведения вытирали слезы и оскаливались. Что все это значит? Мозес Манковиц?

А затем, словно опустившееся облако слезоточивого газа, новость дошла до всех! Они стали гримасничать. Они стали делать вид, что их тошнит. Они завыли. Они ею задыхались. Мозес Манковиц? Махоуни-Рыжая Борода? Ирландский сукин сын был поганым иудеем!

Когда толпа начала приливать, как покрытые грязью портовые волны, лижущие этот причал, один из полицейских в форме предупредил раввина, что следует проявлять осмотрительность. Именно тогда не верящий своим ушам шкипер-итальянец с траулера, до отказа наполненный сорокоградусным бурбоном из салуна Рыжей Бороды, бросился вперед, вскочил на борт похоронного катера, забрался на мостик и вырвал урну из рук окаменевшего от ужаса гробовщика.

- Скажи, что это не так, Мо! - закричал макаронник на урну, доказав тем самым, что он поверил.

Почетный караул полицейских налетел на обезумевшего инородца, вырвал урну с прахом из его каменных лап и перебросил, будто гранату, бренные останки Махоуни-Рыжей Бороды в катер, после чего мореход-гробовщик благодарно взревел обоими дизелями и, оставив за собой восьмидесятиярдовый шлейф, направился в открытое море, чтобы разметать прах еврея из урны, пока не размели его самого.

Но теперь салун "Рыжая Борода" остался лишь приманкой для туристов. Куница с Хорьком по очереди бегали в переулок, чтобы отлить, пока оставшийся наблюдал. Господи, да кому придет в голову торговать крупной партией гашиша в таком притоне для туристов, как "Рыжая Борода"?

- Мне это не нравится, - сказал наконец Куница, когда они больше часа просидели в темноте, развалившись на сидениях "тойоты", глядя на автомобиль "Просто Билла". - Этот парень меня утомляет. Тут что-то не так. В этой забегаловке бывают только автобусы с крашеными пенсионерками, сошедших с вонючих круизных кораблей!

Затем они оба заторопились. "Просто Билл" не спеша вышел из туристского притона вместе с двумя сморщенными старикашками с портфелями в руках и худой женщиной с тощими ногами, которой, похоже, оставалась всего неделя до вожделенной мечты Глэдис Бракмейер о доме на колесах.

- Я сейчас помру, - сказал Хорек. - Откуда он такой только взялся?

Но они скоро обнаружили куда он направлялся. Они собирались проехаться по мосту Винсент Томас. Новая тройка участников села в темно-зеленый "кадиллак" и последовала за "мерседесом" "Просто Билла" через ворота и на мост, в то время как Куница и Хорек ругались, бранились и ссорились с контролером у ворот, который никак не хотел верить, что они полицейские. Что это за копы, у которых нет мелочи для проезда по платному мосту? Потом Хорек вспомнил о пятидолларовой заначке, спрятанной в теннисной сумке в багажнике, и они заплатили, понося контролера, а он записал их номер, чтобы заявить настоящим полицейским.

Доведенные до белого каления детективы решали, какая месть падет на голову контролера, когда Хорек закричал, - Я уже помер! По противоположной стороне моста приближался серебристый "мерседес", а за ним, через две машины, - нервничающее трио в зеленом "кадиллаке". Поэтому им пришлось проехать мост, развернуться и - опять на мост. Хорек готов был махнуть на все рукой, решив, что слежка превратилась в какую-то сумасшедшую пародию на охоту.

Съехав с моста Винсент Томас, "Просто Билл" решил, что опасность миновала и можно приступать к делам, и он повел машину к ряду складских бараков возле порта, а "кадиллак" держался позади. В двух кварталах за "кадиллаком" зеленой "тойоте" пришлось маневрировать без огней, пробираясь по узким, безлюдным улочкам и переулкам.

Когда Куница увидел, что тормозные огни "кадиллака" вспыхнули и остались гореть в переулке в опасной близости к океану, он принял решение.

- Черт с ним, - сказал Куница. - Если я подъеду ближе, с огнями или без огней, "Просто Билл" нас заметит. Если у него есть здесь приятели, он нас уже заметил. Рискнем.