Сверкающий купол

Поэтому он остановил "тойоту" в ближайшем переулке, между стеной и мусорными ящиками, и они взяли из-под сидений фонарики и оружие и начали красться вдоль стен, ориентируясь по запаху океана, тухлой рыбы, птичьего дерьма и вони лос-анджелесского порта.

Они остановились и забились еще глубже в темноту, когда тормозные огни "кадиллака" погасли, и двое мужчин, оставив женщину в машине, без портфелей пошли к набережной и скрылись из вида.

- Мы по уши в дерьме, - прошептал Куница.

- Мы по пояс в крокодилах, - прошептал Хорек.

Они подкрались еще ближе, и теперь не замечали даже прохладный океанский ветер. Они покрылись потом, как на десятимильном забеге. Они молча проклинали почти полную луну и жалели, что нет ни облаков, ни тумана. Вдруг закричала чайка. Потом закричал человек.

Женщина в машине его услышала или ей показалось, что услышала. Может кричала другая чайка? Она вышла и сказала, - Родни?

Куница с Хорьком уже бежали рысцой позади дрожащей женщины, стоявшей в открытой дверце "кадиллака". Затем крик чайки утонул в вопле человека, - Не надо! Прошу вас! Не-е-е-е-ет!

И женщина у "кадиллака" перекричала целую эскадрилью чаек, когда мимо нее в темноте пролетели две сухие тени, и оба нарка забежали за угол, и стук их сердец заглушал все, кроме визга женщины. Куница буквально столкнулся с "Просто Биллом", сбив его плашмя наземь и отбросив его пистолет 32 калибра по кирпичной мостовой, где новое действующее лицо азиат - держал на земле одного из стариков, залепив ему рот лейкопластырем, и связывал по рукам и ногам прежде чем перерезать горло и сбросить в воду.

Другой старик, уже связанный и обмотанный лейкопластырем, стоял на коленях перед пистолетом "Просто Билла", когда тот полетел в сторону, а Куница грохнулся рядом с ним.

Азиат стоял на ногах, лихорадочно доставая нож, когда на них налетел Хорек и осветил фонариком. Пока он разбирался, что к чему, азиат рванулся и побежал прочь от набережной прямо на старуху в "кадиллаке". Хорек три раза выстрелил по кидающемуся из стороны в сторону силуэту, все три раза промахнулся и побежал за ним, перепрыгнув через Куницу, который с помощью револьвера превращал башку "Просто Билла" в одну большую шишку.

Азиат так ударил старуху, что ее вставные зубы выскочили и застучали по асфальту прежде, чем это сделала она. Затем азиат выхватил из машины один из портфелей и оказался идеальной мишенью в прицеле в двадцати ярдах от Хорька, когда тот вдруг поскользнулся на выпавшей вставной челюсти и непроизвольно выстрелил в быстро надвигающуюся стену тумана. Вот теперь, когда им нужен свет, опустился туман.

Старуха все еще лежала на земле, визжа "Родни!" - немного неразборчиво из-за отсутствия челюстей - а Хорек бежал, хромая, за тенью с портфелем. Преследование закончилось у проволочного забора вокруг лодочной стоянки, забитой снятыми моторами. Внутри бесновался доберман, вполне готовый сожрать азиата, который ударился о проволоку, уронил портфель, рассыпав пачки денег, и уже собирался сдаваться. Но измученный Хорек (который никогда больше не будет пить по десять банок пива на дежурстве) споткнулся о бордюр и грохнулся оземь. И теперь его револьвер полетел на мостовую.

Убийца-азиат радостно вскрикнул, подхватил револьвер Хорька, повернулся и через сетку в упор выстрелил в открытую пасть добермана, который упал, как камень, с застывшим навечно оскалом.

Затем, когда Хорек начал плакать по своей мамочке и жалеть, что он не бухгалтер, как его отец, и бессвязно, отрывочно думать о разных вещах, которые впоследствии он не сможет вспомнить, убийца-азиат направил револьвер в рот Хорьку, подобно тому, как он только что проделал с доберманом, и нажал курок. И тот щелкнул. "Смит-и-вессон" с двухдюймовым дулом был пятизарядным револьвером.

Убийца закричал криком чайки, схватил портфель и начал карабкаться по сетке, но перед этим он вдруг ниоткуда выхватил нож и резанул Хорька, который инстинктивно поднял руку и получил "защитную" рану на ладони, заштопанную впоследствии двенадцатью швами. Когда убийца оказался на верху забора, Хорек, плачущий теперь уже от ярости, рычащий, как покойный доберман, вытащил свой стилет и метнул его в карабкающуюся фигуру. Но поскольку кидание ножей работает только в кино, стилет ударился рукояткой о плечо убийцы, и не принеся тому никакого вреда, упал у ног Хорька. Пока истекающий кровью нарк беспомощно ревел, готовый променять четыре груди на одну пулю, прихрамывающий убийца перешагнул через мертвую собаку и через лодочный двор ушел на свободу. Хорек бился о сетку и своей окровавленной рукой кидался в убийцу камнями.