Сверхдержава

Паулюс невольно почувствовал острое волнение: каково находиться в одной из этих машин, с рёвом летящих через стратосферу вокруг земного шара?..

«Ты уже не школьник, что восхищается железками», — сказал он себе.

Машина остановилась у большого здания с охраной у главного входа. Стромайера узнали и сопроводили в холл, где по обыкновению ярко светили лампы и работали кондиционеры. Стромайера обыскали на наличие оружия.

— Обычная процедура, сэр.

— В жизни не носил с собой пистолета…

— Таков порядок, сэр.

Его подвели к прибору, который просканировал сетчатку и снабдили идентификационным значком.

Всё ещё в сопровождении охраны, он поднялся на лифте на третий этаж. Его снова проверили перед выходом из лифта. Теперь вооружённую охрану сняли, оставив одного сопровождающего.

Каблуки его тщательно начищенных ботинок застучали по отполированному полу. На панели в конце коридора набрали код, и они вошли в приёмную. Миловидная молодая блондинка в униформе подошла к Стромайеру и сообщила, что главный маршал авиации примет его, как только будет возможность, и предложила выпить чашечку кофе.

Когда кофе принесли, Паулюс попытался завязать разговор с женщиной, но та не изъявила желания.

Четырнадцатью минутами позже он предстал перед маршалом. Суто стоял у зарешёченного окна. С ним в комнате были ещё трое мужчин и женщина в униформе.

Суто, крупный человек в тёмно-серой форме с непроницаемым лицом, подошёл к Стромайеру и пожал ему руку. Маршал выглядел старше своих сорока лет. Его высокомерие и гордость не исчезали, даже когда он награждал посетителей подобием улыбки.

— Мы не виделись с тех пор, как вам присудили Нобелевскую премию. Примите мои поздравления, — сухо сказал он.

— Наши карьерные пути разошлись.

— Да, весьма. Вы стали пацифистом.

Стромайер расплылся в нежнейшей улыбке.

— Не совсем так. Я изменил своё мнение несколько лет назад, убедившись, как британский философ Бертран Рассел, что реальную ценность имеют лишь любовь и чуткость.

— Им нужна надёжная защита, чтобы выжить. Думаю, все присутствующие согласятся. И мы готовы сражаться за своё государство не на жизнь, а на смерть.

Послышались возгласы одобрения. Женщина в униформе заговорила:

— Доктор Стромайер, вы цитируете Рассела, а он поддерживал одностороннее разоружение, что для нас неприемлемо.

Глядя ей в глаза, Стромайер сказал, что он здесь не с просьбой о разоружении, а дабы призвать к сдержанной политике.

— Разве вы не планируете бомбардировать Тай-бару?

Суто ту же перебил его:

— Я встретился с вами не для того, чтобы обсуждать военную тактику или непринуждённо беседовать. Мне важнее действовать, чем говорить. Поскольку вы здесь, наша задача — обрисовать текущую стратегическую ситуацию. Прошу, Мастерс!

Молодой офицер стремительно подошёл к панели, на которой был расположен большой экран обтекаемой формы. Когда он коснулся клавиатуры, Суто произнёс с нажимом:

— Это «Эмбиент»… очень полезная штуковина… американская биоэлектронная сеть… она способствует культурному взаимообогащению. В некотором роде двигатель прогресса нашего государства, способствующий обмену информацией. Но ты же против технологического прогресса, Паулюс?

Суто повернул свой мощный череп, чтобы взглянуть на экран кабельного телевизора, где виднелись истребители-бомбардировщики, ожидающие на бетонной площадке снаружи.

— Державу создала матушка природа, а не технологии. Об этом так легко забыть, видя блестящие бока военных самолётов. Но европейский климат и земли — лучшие в мире.

— Вы никогда не думали, что за становление нашей цивилизации мы должны благодарить траву? Наверняка помните рождественскую песенку о пастухах, стерегущих свои стада в ночи. Да не было бы никаких отар овец, если бы не любопытный ботанический факт: трава растёт от корней, а не от верхушек, как большинство растений. Когда овцы едят траву — она продолжает расти. Нет травы — нет овец и прочих травоядных животных, нет шерсти, одежды… Да и прогресса никакого, в сущности, нет.

Мы в долгу у многих вещей, находящихся под нашими ногами. Разве эта мысль не вызывает смирение? Хотя, конечно, на этой базе всё вокруг забетонировано.

Суто стал терять самообладание:

— Не буду читать лекции по ботанике, даже лауреату Нобелевской премии. Как и подозревал, все они чересчур наивны. На что нам сейчас трава? Ваш сын полетел на Юпитер, а вы всё ещё против технологий! Лучше обратите внимание на изображение, что демонстрирует Мастерс.

На экране возникла карта Европы, транслировавшаяся со спутника. Часть её была покрыта облаками. Европа напоминала сгорбленную истощённую фигуру с Альпами вместо позвоночника и Пиренейским полуостровом на месте головы. Греческий Пелопоннес походил на лопатообразную костлявую ступню. Блестящая поверхность Средиземного моря представляла собой кушетку, на которой отдыхало это странное существо.