Сверхдержава

В атмосфере всеобщего веселья многие уже чувствовали себя раздетыми. Обладательницы юбок готовы были сменить их на бокалы с шампанским. Однако среди гостей велись и интеллектуальные беседы: кое-кто из присутствующих предпочитал контактировать с помощью абстрактных образов. Компания интеллектуалов собралась вокруг Паулюса Стромайера. Сын его, Алекс, был одним из троих в экипаже на «Родденбери» — космическом корабле, направленном к Юпитеру и его спутникам. Стромайер разговаривал с довольно эксцентричным знаменитым археологом Дэниелом Поттсом, отцом певца Олдувая Поттса. Присутствовала Эмигделла Хейз с любовником Рэндольфом Хэвеном, а также Барнард Клипинг и несколько студентов из Сорбонны.

— Ведь «Родденбери» может обнаружить там жизнь, и это полностью изменит наше отношение к самим себе. Имею в виду, тогда мы сможем регулярно летать на Юпитер, ведь так? — поинтересовалась одна студентка.

Шестидесятилетний Дэниел Поттс, со сморщенным, как печёное яблоко, лицом, с плохо скрываемым разочарованием парировал:

— Видите ли вы преимущества в таких регулярных рейсах?

Хотя такой ответ и застал студентку врасплох, она была готова ответить:

— Раз путешествия расширяют границы сознания, подумайте о том, насколько оно расширится благодаря полётам на Юпитер!

— Неверная трактовка. Путешествия не способны расширить ничьё сознание. Всего лишь предубеждение, — возразил Дэниел.

— Возможно, у этой юной леди нет никаких предубеждений, — пришёл на подмогу девушке Паулюс Стромайер.

Эмигделла, понизив голос, сообщила Рэндольфу Хэвену:

— Однажды видела дочь Дэниела. Джозефину, по-моему. Та не питает особой любви к своему отцу. Непонятно, как Лена его выносит.

— Очень многое остаётся за границами твоего понимания, Эми, — сладким голосом сказал Дэниел. У него был острый слух.

— Почему ты так груб, Дэниел? — воскликнула Эмигделла, схватив его за руку.

Он ухмыльнулся и прямо ответил:

— С одной стороны, я не пью, потому не нахожусь в полупьяном виде, как большинство из вас. С другой — считаю свадебные церемонии, даже с андроидом вместо жены, примитивным ритуалом. Что-то подобное практиковали в период плиоцена. И мы так и не сумели перерасти этот обряд. Конечно, к нему относится и лишение женщин невинности. Но едва ли это актуально в данном случае.

— Почему же, можно вытащить одну из её батареек! — произнёс Рэндольф и засмеялся над своей удачной шуткой.

Гром над холмами и грозовые мысли заглушали грохот копыт. Городские жители были неспособны его услышать. Внезапно интеллектуальные бои и торжественное разрезание свадебного торта, точной копии Рейхстага в сахарной глазури, пришлось прервать.

С северных склонов спустилось настоящее стихийное бедствие — более сотни мустангов. Дикие косматые лошади всех оттенков коричневого возникли в празднично украшенной долине. Крепкие создания с высокогорных плато жили в табунах среди колючих кустарников и вечнозелёных маккий[9], не причиняя никакого вреда. А сейчас были словно наэлектризованы грозой. Колебания воздуха отзывались в их черепах. Внезапно они подняли головы. Вожаки табуна заржали и стали рыть копытами землю. Стадо пришло в движение. Раздался раскат грома. Невысокое деревце загорелось от удара молнии. Мустанги понеслись галопом. Создалось ощущение, что их слишком долго держали в стойле.

На полном ходу табун пронёсся по склону и пересёк речушку неподалёку, фыркая, будто заряжаясь друг от друга энергией, животные мчались неуправляемым потоком. Прямо в толпу зачарованных зрелищем любителей вечеринок.

Крики, вопли! Мустанги вставали на дыбы, люди в панике побежали. Кто-то падал.

В это время Олдувай Поттс продолжал петь, хотя его аккомпаниаторы побросали инструменты и разбежались кто куда. Уэйн Барган, распорядитель церемонии, стоял у сцены и не трогался с места.

Лошади окружали сцену. Олдувай разбежался и прыгнул на спину главного жеребца. Уэйн не колеблясь последовал его примеру — стремительно бросившись к мустангу, схватил его за гриву. Конь встал на дыбы, но был укрощён. Крепко держась, Олдувай принялся бить животное ногами по бокам. С помощью Уэйна коня удалось развернуть.

К ним на подмогу прибежала Эмигделла Хейз, считавшаяся хорошей наездницей. Вскочив на спину одного из ведущих жеребцов, она осадила его. Другие мустанги, опешив, неуверенно кружили возле них.

Сын Уэйна, Кэссиди, прибежал из административного корпуса с коробкой и зажжённой петардой. Бросив коробку на землю, он вытащил две ракеты, предназначавшиеся для фейерверк-шоу, и зажёг их.

Ракеты взлетели в небо с шипением и свистом и разлетелись на мириады взрывающихся в воздухе звёзд над головами лошадей. Мустанги отпрянули, табун беспорядочно ринулся наутёк — обратно, на склоны гор, которые они столь непредусмотрительно покинули.

Санитары сновали среди гостей, разыскивая упавших, успокаивая их и укладывая раненых на носилки. Уэйн опять забрался на сцену, дабы заверить всех, что особого ущерба нанесено не было и праздник может продолжаться. Он также поблагодарил Олдувая Поттса за храбрость. Поттс взошёл на сцену и поклонился. Гости зааплодировали.