Сверхдержава

"Неплохо, – пробормотал Краев. – Совсем неплохо". Взгляд его уткнулся на изящную медную табличку, привернутую к стене. "Площадь имени Пети Стороженко", – значилось там. Краев пошел дальше по площади и обнаружил, что фонтан закрывает собой постамент поменьше – каких-то жалких три метра красного гранита. К постаменту была прислонена чугунная лестница, а по ней карабкался двухметровый металлический человек, отлитый из бронзы. Человек сей был одет как путешественник эпохи Возрождения – камзол с отворотами, кружевной воротничок, лосины, обтягивающие стройные мускулистые ноги, ботфорты выше колена. Благородную его голову увенчивала широкополая шляпа со страусиными перьями. Плечи человека были широки, талия узка. Человек улыбался и длинные остроконечные усы его победно топорщились.

"ОТ БЛАГОДАРНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА – ПЕТРУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ СТОРОЖЕНКО, ИЗОБРЕТАТЕЛЮ ПОНЧИКОВ С АНАНАСАМИ" – гласили буквы, выбитые на пьедестале. Ниже находилась надпись поменьше: "По лестнице не лазить – уши оборву! Петя".

Краев почувствовал, что ему срочно необходимо освежиться. В смысле, тяпнуть чего-нибудь успокоительного, потому что бедные мозги его отказывались переваривать увиденное и услышанное за день. Сразу же за памятником находилось здание в неоготическом стиле, с красной черепичной крышей и остроконечными башенками, увенчанными петушками-флюгерами. На вывеске значилось: "Трактир имени Пети Стороженко". Краев потянул за латунную ручку и оказался внутри.

Длинные деревянные столы были пусты. В углу на помосте стоял большой стул из красного дерева с резными подлокотниками и спинкой. На стуле сидел пожилой пузатый человечек небольшого роста в тельняшке и брюках клеш. Лысую круглую голову человека увенчивала белая шапочка – нечто среднее между кипой и береткой. Человек курил трубку и с интересом смотрел на Краева. Клубы дыма плавали вокруг него, как возле маленького домашнего вулкана.

– Здравствуйте. – Краев деликатно кашлянул в кулак. – Скажите, у вас здесь алкогольная зона?

– У нас здесь чумная зона, братишка, – произнес толстячок неожиданно густым басом. – Это у баранов во внезонке выпить негде. А у чумников для хорошего человека всегда найдется чем промочить глотку. Ты как, хороший человек? Или нет?

– Человек я омерзительный, – сообщил Краев, забираясь на высокий табурет у стойки. – К тому же измученный воздержанием. Дай-ка, друг мой, чего-нибудь, чтоб по мозгам посильнее шарахнуло.

– Это как же так? – Человечек соскочил со своего деревянного трона, просеменил за стойку, изучил Краева прищуренным глазом. – То есть так, сразу, с улицы – и чтобы по мозгам? И чтобы покрепче? Позабористее? В три часа дня – и уже пить? Что же ты пьешь, моншер? Мескатоника, небось, потребуешь? А как насчет пончика с ананасами?

– Не надо мне мескатоника, – заявил Краев, с ходу отвергая напиток со столь подозрительным названием. – А вот пончик, пожалуй, съем. Ананасы свежие?

– Свежайшие, только сегодня с грядки. Сам растил. Никаких минеральных удобрений. Только натуральный навоз.

– Навоз тоже свой?

– Свиной.

– Ладно. Два пончика. И сто грамм водки. И пива, чтоб было чем эти пончики запить.

– Пончики запивают пивом только извращенцы, – сообщил толстячок.

– Я и есть извращенец, – веско сказал Краев. – Дай мне еще горчицы. Я буду макать в них твои пончики.

* * *

Пончики и в самом деле оказались вкусными. Пиво, как и положено, было холодным, водка – просто выше всяких похвал, хотя бы потому, что она просто была и можно было пить ее сколько угодно, не думая о здоровом образе жизни. Впервые за время нынешнего визита в Россию Краев почувствовал, что попал в место, где чувствует себя как дома. В место, где он хотел бы жить и мог бы жить. И это место называлось "чумной карантин".

– Слушай, а что это за памятник такой чудной там, на площади? – спросил он толстячка.

– Понравилось?

– Не то слово! – Краев показал большой палец. – Здорово, просто потрясающе! Такая, понимаешь ли, экспрессия! Ботфорты эти… И шляпа…

– То-то… – Толстячок удовлетворенно расправил пышные усы. – Это памятник Петру Стороженко! Великий человек этот Петя Стороженко, скажу я тебе! Ой, великий!

– А кто он такой?

– Это я! – человечек ткнул пальцем себя в грудь. – Петя Стороженко. Будем знакомы.

– Ты?! – Краев едва не подавился пончиком. – Так это… А кто тебе памятник поставил?

– Я сам и поставил, – сообщил Петя. – Площадь большая, чего ей пустовать-то? Сперва тут какой-то коммунистический деятель стоял – я из него писающего мальчика сделал. Помнишь, как Микеланджело говорил: "Главное – отсечь все лишнее". Лишнее я отсек, то, чего не хватало, приделал. Неплохо вышло? Правда, зимой воду приходится отключать – струя замерзает. А потом, получив общенародное признание, решил я поставить памятник самому себе. Я и жене своей памятник поставлю. Он уже почти готов – в виде Статуи Свободы. Только вместо факела в руке – швейная машинка. Женушка у меня портниха, а людей труда надо прославлять.

– Так тот мужик на лестнице… Он, вроде, на тебя не похож?