Сверхъестественное. Почти как ангел (СИ)

Дин покосился на брата. Тот спокойно читал газету, неспешно проглядывая каждую статью. Винчестер-старший улыбнулся уголками губ и прибавил газу. Чем быстрей они доберутся до Чикаго – тем лучше. Кто знает, сколько времени им придется там пробыть, не имея никаких координат.

В Чикаго они приехали под утро. И только тогда, когда Импала подравнялась с ближайшим полицейским участком, Сэм встрепенулся и негромко сказал:

- Дин, мы не учли один немаловажный факт.

- Какой такой факт?

- У нас нет ни одного фото с Розалин. Если мы пойдем в участок с требованием найти длинноволосую блондинку с сине-зелеными глазами по имени Розалин Марвелл, нас, мягко говоря, неправильно поймут. Тем более, у нее нет ни паспорта, ни водительских прав, ни вообще какого-либо документа, подтверждающего ее личность. Ее вообще в природе нет, раз уж на то пошло.

Дин задумался. Слова Сэма не были лишены смысла.

- Ну ты же у нас умный! Придумай что-нибудь! – сказал Дин, снова заводя мотор. – Ну а пока надо остановиться в каком-нибудь мотеле да перехватить чего-нибудь.

«Придумай что-нибудь… Ишь, какой деловой!» - подумал Сэм, разрабатывая план действий по поиску иголки в стоге сена, то бишь девушки из Средневековья в современном мегаполисе.

*

- На самом деле, меня зовут не Мара Сингер. Мое настоящее имя – Марианна Гиндельстерн, я родом из Дании. До десяти лет я воспитывалась любящими родителями, окруженная заботой и любовью со всех сторон. Стоило мне только пальцами щелкнуть, как я получала все, что хотела. Мои родители могли позволить все это, причем с кронами они расставались безо всякого сожаления. Как и каждая девчонка, я любила мечтать о всякой чепухе: о принце на белом коне, говорящих животных и прочей лабудени. Но я даже представить себе не могла, что все изменится так кардинально.

Я тогда мало что понимала, но тоже заметила, что отец стал все реже приходить домой, а мама стала все чаще плакать… Оказалось, что отец, мягко говоря, нашел себе новую жену и ушел от моей матери. К чести ему будет сказано, он оставил нам абсолютно все, нажитое совместной жизнью с мамой. И вот тут-то меня ждал новый удар: мать вышла замуж во второй раз, за брата своей лучшей подруги, Маркуса. Я ревела, не переставая, обвиняя мать в том, что она предала меня, бросила так же, как и отец. И самым обидным было то, что она отвечала на мои обвинения молчанием. А тем временем я росла, взрослела, и к пятнадцати лет полностью сформировалась, как девушка. Это не укрылось от взгляда моего отчима. Когда я попадала в поле его зрения, он не отводил от меня глаз, мысленно раздевая. От этого мне было так гадко, словно на меня вылили ведро с помоями.

И вот, одним «прекрасным» днем, мать уехала в Копенгаген по делам, оставив меня и своего мужа одних во всем доме. Прислуге отчим в тот день дал выходной (специально, видимо, козел!). Я в своей комнате в это время штудировала учебник биологии, подготавливаясь к грядущим экзаменам.

Маркус неслышно, словно кот, прокрался в мою спальню и закрыл ее изнутри. Я лежала на кровати на животе, положив учебник на подушку и подперев кулачками лицо. Помнится, я пыталась вникнуть в строение головного мозга человека. Маркус присел на краешек кровати и начал задавать мне отвлеченные вопросы типа «Чего учишь?» и «Как дела в школе?». А его рука тем временем поползла к моим ягодицам и дальше. Я была в шоке! Я, наверное, подскочила вверх метра на три и забилась в угол. А Маркус наступал на меня с дьявольской улыбкой, приговаривая, что мне нечего бояться, что можно больше не скрывать наших чувств друг другу, что он ненавидит эту жирную свинью (мою мать, в смысле), и даже если я не хочу его, то мне некуда деваться, и он все равно меня получит. Я видела, что дверь заперта, что бежать мне не куда, разве что в окно второго этажа. Маркус полагал, что я не дура, которая скорее сломает себе конечности, чем займется чем-то более приятным. И вот он схватил меня. Я яростно отбивалась, но все было вбестолку. Он навалился на меня своей тушей, намертво придавив к полу, и обслюнявил с ног до головы. Мне хотелось умереть, лишь бы ничего не чувствовать… И тут в поле моего зрения попал старинный бронзовый подсвечник, одна из самых старых вещей в доме. До него было рукой подать, стоило только поднапрячься. Я задергалась под телом отчима, пытаясь пододвинуться поближе к заветному оружию. Тот наивно подумал, что мне понравилось и я получаю кайф, а потому издал что-то наподобие хрюка и слегка ослабил хватку. Этого-то мне и было надо! Я дотянулась до подсвечника, схватила его и со всей мочи ударила Маркуса по голове. Тот издал протяжный стон и рухнул на меня всей своей массой. На меня закапало что-то теплое. С громкими рыданиями, я выползла из-под тела своего насильника и отползла в сторону. У меня была истерика. В этот момент во мне что-то сломалось и я рухнула на пол без сознания.