Сверхнормальное. Путь к овладению сверхвозможностями

Другой критик экспериментов с ГСЧ, Мартин Шаб[400], начал с того же предположения, что и Беш: эффекты этих экспериментов должны в точности совпадать для каждого случайно генерируемого образца, независимо от числа образцов, использованных в эксперименте, скорости, с которой образцы генерировались, или психологических условий эксперимента. Вот что мы на это ответили:

Проблема такого предположения состоит в отсутствии убедительного основания ожидать того, что [взаимодействие между разумом и материей] будет протекать подобным образом.

В самом деле, нам неизвестна ни одна область человеческой деятельности, на которую не влияли бы такие изменения параметров. Например, заводской рабочий, способный определять с 100 %-ной точностью дефектные детали, движущиеся перед ним на конвейере со скоростью одной или двух в секунду, не сможет этого делать, если конвейер ускорится настолько, что за секунду перед ним будет проноситься до 1000 деталей. Тем более что скорость передачи разрядов в различных экспериментах [с генератором случайных чисел] варьируется в пределах не трехзначных, а шестизначных величин, что вызывает значительные физические различия в механизмах генерации случайных разрядов.

Экспериментальный регресс

Большинство ученых, пожалуй, согласится, что демонстрация существования подлинного эффекта взаимодействия разума и материи, независимо от величины эффекта, имеет колоссальное значение. И потому оправданно самое тщательное рассмотрение этой темы. Однако личные склонности и предрассудки неизбежно ведут к различным оценкам одних и тех же доказательств. Ученые, которые опасаются случайно принять за истину нечто ложное (назовем их учеными первого типа), настаивают на абсолютно надежном доказательстве, чтобы принять свидетельство всерьез. Другие же, которые больше опасаются случайно отвергнуть истинное свидетельство (назовем их учеными второго типа), относятся к представленным фактам снисходительнее.

Личность ученого первого типа отражается в словах Беша: «…этот уникальный экспериментальный подход получит научное признание только тогда, когда мы будем знать наверняка, как выглядит объективный график, изображающий взаимозависимость размера выборки и размера эффекта». Мы видим похожее утверждение и в словах Шаба: «Методология идеального качества логически необходима в парапсихологии, поскольку паранормальный эффект можно продемонстрировать только в том случае, если исключены все возможные непаранормальные причины».

Требование идеальных, абсолютно непогрешимых результатов хорошо звучит в теории, однако на практике такого совершенства просто не существует. И попытка следовать таким требованиям приводит к неразрешимому парадоксу, известному как экспериментальный регресс[401]. Это безвыходная ситуация, возникающая, когда правильный результат эксперимента неизвестен. Другими словами, если мы хотим ответить на вопрос «существует ли это?» и у нас есть некая общепринятая теория, дающая ясный прогноз результата эксперимента, тогда нам нужно просто сравнить результаты с прогнозом. Если они совпадут, мы можем быть уверены, что эксперимент проведен верно. Если же результат окажется иным, это должно означать, что в эксперимент закралась ошибка. Такой подход «совпал/не совпал» применяется в большинстве студенческих лабораторий. Если вы получаете ожидаемый результат, вас поощряют; в противном случае результаты считаются ошибочными и вы начинаете заново.

К сожалению, когда мы имеем дело с «дотеоретической» концепцией при освоении новых областей знания, прежде чем судить, был ли эксперимент проведен «идеально», или хотя бы знать с некоторой уверенностью, каких результатов мы должны ожидать, нам сначала нужно знать, существует ли интересующее нас явление и каковы его свойства. Чтобы узнать это, мы должны провести правильный эксперимент. А чтобы провести правильный эксперимент, нам нужна подходящая теория, объясняющая, что значит «правильно» в данном случае.

Так обстоит дело.