Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее

Если считать психологически устойчивого ребенка «уязвимым, но непобедимым», то мы видим его непобедимость и силу, тогда как он чувствует уязвимость и бесправность. Иметь права значит иметь возможность помогать либо вредить себе или другим[446]. Тот, у кого они есть, контролирует ресурсы, как материальные, так и любые другие: деньги, привязанность, решения. Бесправный человек всегда чрезвычайно внимателен по отношению к имеющим права и власть. Два человека, связанные определенными отношениями или живущие в одном доме, неизменно имеют разный опыт, во многом определяемый их правами и властью. Одно из самых больших различий, по крайней мере, с точки зрения того, у кого нет прав, состоит в том, что те, у кого они есть, вольны быть самими собой. Они имеют право чувствовать то, что чувствуют, и хотеть то, чего хотят. Они могут поступать спонтанно и по большей части делать выбор, ничего не опасаясь. Они имеют возможность быть последовательными и изнутри, и снаружи. А те, кто лишен прав и власти, скоро сталкиваются с тем, что разумнее скрывать свои истинные чувства и желания, не слишком приятные и счастливые.

Сиротка Энни в своей песенке пела о том, что «если на тебе нет улыбки, ты не полностью одет». Но улыбка имеет разный смысл для разных людей в зависимости от того, какими правами и властью они обладают. По данным исследований в этой области, улыбки на лицах людей, наделенных правами, соответствуют внутреннему состоянию удовлетворения и счастья, тогда как бесправные люди улыбаются для того, чтобы окружающие чувствовали себя комфортно; между их улыбками и тем, как они действительно себя чувствуют, отсутствует прямая корреляция[447]. Иными словами, для имеющего права улыбаться естественно, в то время как для бесправного улыбка скорее стратегический инструмент, нечто обязательное. Первые улыбаются, когда им этого действительно хочется, а вторые — когда нужно.

Задолго до того, как поэтесса Эдна Сент-Винсент Миллей получила в 1923 году Пулитцеровскую премию, они с матерью и двумя сестрами жили как четыре сироты. С тех пор как отец Миллей ушел из семьи, мать с дочерьми переезжала из дома в дом; в сущности, они оказались бы на улице, если бы не многочисленные родственники, любезно распахнувшие перед ними двери. «Девочки стали для своей мамы “маленькими женщинами”, — пишет биограф Миллей Нэнси Милфорд. — Она постоянно предупреждала их о том, что они не должны никому доставлять ни малейших проблем или неприятностей. Она твердила дочкам, что нужно всегда быть аккуратными, чистыми и ответственными, и они относились к ее словам очень серьезно. И очень старались не показать родственникам, в основном тетушкам, своих истинных чувств или желаний»[448].

Такая огромная разница в правах ведет к однобоким и сложным отношениям между сиротами и окружающим миром, и даже между сиротами и их благодетелями, хотя сами благодетели далеко не всегда это осознают. Если люди с правами проживают свои дни, мысля в основном с точки зрения вознаграждения («Чего я хочу и как могу это получить?»), то бесправные намного больше думают о наказании[449] («Чего я боюсь и как мне этого избежать?»). А больше всего сироты боятся быть отверженными теми, кто в настоящее время их принимает, и, чтобы не лишиться их милости, чувствуют себя обязанными улыбаться и удовлетворять потребности окружающих. Они никогда не едят свой хлеб даром. Они платят за то, что получают. Они со всем соглашаются, стараясь всем угодить. Они со всеми ладят, чтобы ни с кем не ссориться. Из-за такого поведения сверхнормальные дети очень часто чувствуют себя кем угодно, только не героями; они могут чувствовать себя домашними любимцами, чем-то для узкого применения, горничными и даже проститутками, которых держат при себе только до тех пор, пока те не причиняют неприятностей и обеспечивают комфорт, развлекают или предлагают какие-то полезные услуги.

Возможно, вам это покажется странным, но отличия в поведении между теми, кто обладает правами, и бесправными необязательно умышленные. Часто это вынужденные, автоматические, а иногда и неизбежные различия, которые, впрочем, от этого не причиняют меньше страданий. Указание на них может звучать как проявление неблагодарности, и это, конечно, несправедливо, потому что сверхнормальные люди вроде Нади, как правило, очень благодарные. Однако дело обстоит именно так. Отчасти горе, которое испытывают, но не показывают многие сверхнормальные люди, лишает их права на выражение полного спектра человеческих чувств: они не могут себе позволить быть неприятными или трудными хоть на минуту.