Сверхновая американская фантастика, 1994 № 06

Перед нами встал вопрос: работать нам вместе или же Флейшман должен вербовать союзников на свое усмотрение? Решили, что второй вариант нам не подходит — втроем было легче и работать и решать стратегические задачи. С другой стороны, вполне возможно, что времени у нас гораздо меньше, чем мы предполагаем. Главное на нынешний момент — создать маленькую армию людей с высоким интеллектуальным потенциалом. С приходом каждого нового человека нам будет все легче объяснять задачу — ведь куда проще было убедить Флейшмана вдвоем, а когда нас будет достаточно много, мы сможем убедить и весь остальной мир. И вот тогда-то и состоится главное сражение…

Сейчас трудно представить, до чего же откровенны мы были в то наивное время! Впрочем, не забывайте, что до сих пор нам сопутствовала удача, и мы всерьез поверили в неспособность паразитов атаковывать тех, кто знает о них.

Помню, как по дороге в аэропорт Флейшман смотрел на толпы людей, снующих по ярко освещенным улицам Анкары, и затем сказал: «Такое чувство, будто я умер в этот уикэнд и возродился совсем другим…» А потом, в здании аэровокзала, он добавил: «Странно, все эти люди кажутся мне спящими. Они же просто сомнабулы». Мы поняли — волноваться за Флейшмана не стоит. «Страна сознания» уже овладела им.

А дальше все стало происходить так стремительно, что вся следующая неделя показалась единым залпом событий. Через три дня Флейшман вернулся с Олвином Куртисом и Винсентом Джиоберти. Он прилетел в четверг утром и улетел в пять вечера. О таких ребятах, как Куртис и Джиоберти, мы могли только мечтать, особенно по душе пришелся Куртис, который воспринимал проблему, исходя из положений экзистенциальной философии; в своих исследованиях он почти подошел к мысли о существовании паразитов. Беспокоило лишь одно: Куртис тоже упомянул имя Феликса Хэзарда и еще больше укрепил наши подозрения в том, что Хэзард — непосредственный агент паразитов, «зомби», чей мозг полностью подменили во время наркотического беспамятства. Похоже, у многих Хэзард вызывал ощущение скрытой злой силы, которое юные нервические особы женского пола находили весьма возбуждающим. Как и на Флейшмана, этот писатель произвел на Куртиса неприятное впечатление. Но, что хуже всего, Хэзард уже дважды насмехался над работами Куртиса в берлинском авангардистском журнале. Значит, паразиты взяли след Куртиса, и ему стоит быть повнимательней.

Не будь мы такими кретинами, давно бы уже прикончили Хэзарда — труда это не составляло. Флейшман успел развить свои зачаточные ПК способности до такой степени, что еще немного тренировки — и он смог бы подтолкнуть Хэзарда под машину, которую вел бы Куртис или Джиоберти. Но мы конечно не могли пойти против совести. Нам было трудно осознать простую вещь: ведь Хэзард уже мертв, проблема лишь в том, как сделать его тело бесполезным для паразитов.

В течение следующих трех недель Флейшман каждый уикэнд приезжал к нам и привозил все новых и новых союзников — Спенсфилда, Эймса, Касселя, Ремизова, Ласкаратоса (из Афинского университета), братьев Грау, Джонса, Дидринга и даже первую завербованную женщину.

Сигрид Эльгстрем из Стокгольмского института. За двадцать дней все они прошли через нас. Относился я к этому неоднозначно. Конечно, хорошо, что к тайне приобщаются все новые адепты, и мы с Райхом уже не были в одиночестве, но в то же время я беспокоился, как бы кто из посвященных не сделал ошибку и не встревожил паразитов. Хотя я убеждал себя в том, что паразиты не так уж опасны, инстинкт все же подсказывал не отменять режима секретности.

Тут начали происходить совершенно необычные вещи. Неразлучные братья Грау — Луис и Генрих уже обладали способностью к телепатической коммуникации. Они быстро обскакали нас в развитии психокинетической энергии и заставили по другому взглянуть на ее возможности. Как-то я сидел в зале древностей Британского Музея, а они, сконцентрировав свою энергию в унисон, придвинули ко мне мраморную плиту весом в тридцать тонн. Свидетелями стали Янис Ласкаратос, Эмлин Джонс, Жорж Рибо, Кеннет Фурно (заведующий археологическим отделом, мой личный «посвященный») и я. Братья объяснили, как им неожиданно удалось форсировать силы друг друга, действуя в ритме пульса. Мы тогда даже не поняли, о чем они говорят.