Сверхновая американская фантастика, 1995 № 03

Тетчи потерла глаза грубым кулачком.

— Мне было двенадцать, когда она умерла, — сказала она.

— И с тех пор ты живешь, — татуированный обвел ленивым движением руки дерево, глыбу, холмы, — здесь?

Тетчи медленно кивнула, гадая, к чему клонит татуированный.

— Что же ты ешь?

То, что удавалось собрать на холмах и в лесах, находящихся в низинах между ними; то, что получалось украсть с окружающих город ферм; то, что могла отрыть в куче отбросов за рыночной площадью в редкие ночи, когда отваживалась прокрасться в город. Но в этом она не захотела признаться, просто пожала плечами.

— Понятно, — сказал татуированный.

Вой диких собак все еще раздавался в ночи. Теперь они были ближе.

На постоялом дворе «Коттс Инн» тем же вечером на лице человека, называвшего себя Гэдриан, появилась кислая мина, когда он заметил трех мужчин направляющихся к его столику. К моменту, когда троица завершила свой проход через гостиную постоялого двора и подошла к нему, лицо его вновь стало безразличной маской. Купцы — решил он и был наполовину прав. Когда они представились, он узнал, что они к тому же занимали очень высокое положение в городе Берндейле.

Он безразлично изучал их из-под полуприкрытых век, пока онн грузно опускались на сиденья вокруг его столика, один объемистее другого. Самым крупным был мэр Берндейла; чуть менее ожиревший — глава городских гильдий; еще «помельче» — шериф города да и тот весил в полтора раза больше Гэдриана, хотя при этом был значительно ниже ростом. Шелковые жилетки, туго стягивающие их тучные животы, — в тон отделанным оборками рубашкам и штанам вскладку. Начищенные до ослепительного блеска сапоги — настоящей кожи, с замысловатыми тиснеными узорами. Двойные подбородки нависали над накрахмаленными воротничками; у шерифа в мочке левого уха сверкал бриллиант.

— Что-то живет в окрестных холмах, — сказал мэр.

Гэдриан забыл имя мэра сразу же, стоило тому сказать его вслух. Он был очарован крошечными размерами глаз своего собеседника, и тем, как близко друг к другу они были посажены. У свиней очень похожие глаза, хотя такое сравнение, упрекнул он себя, было бы оскорбительным для последних.

— Что-то опасное, — добавил мэр.

Двое других кивнули, и шериф уточнил:

— Чудовище.

Гэдриан вздохнул. Среди окрестных холмов всегда что-то жило, там всегда водились чудовища. Гэдриан лучше многих знал, как их распознать, но на деле почти никогда никаких чудовищ там не обнаруживал.

— И вы хотите, чтобы я вас от него избавил? — спросил он.

Совет города выглядел обнадеженно. Гэдриан невозмутимо изучал лица посетителей, долгое время не произнося ни слова.

Он слишком хорошо знал их породу. Такие любили притворяться, будто весь мир следует их правилам, будто дикая природа за пределами их деревень и городов может быть укрощена, подчинена такому же безупречному порядку, как полки с товарами в их лавках или книги в их библиотеках. Но они также хорошо знали — дикая природа, крадучись, возвращается за аккуратный фасад их порядка и цокает когтями по мостовым. Она проникает тайком на их улицы, в их сновидения и даже может пустить побеги в их душах, если не успеть ее вовремя искоренить.

Поэтому им приходится обращаться к таким, как он, к тем, кто странствует по границе между миром, который они знают и в сохранении которого отчаянно нуждаются, и миром настоящим, который был и пребудет вокруг кучки их каменных строений, миром, отбрасывающим длинные тени страха на их улицы, стоит только луне скрыться за облаками и на мгновенье дрогнуть свету уличных фонарей.

Его всегда узнавали, под бы каким видом он ни появлялся среди них. Эти трое исподтишка разглядывали тыльную сторону его рук, ямку между ключицами, видневшуюся из-под расстегнутого воротника. Они искали подтверждения того, что им подсказывала интуиция.

— У вас, конечно, есть золото? — спросил он.

Словно по волшебству из внутреннего кармана жилетки мэра появился туго набитый мешочек. Опущенный на деревянную поверхность стола, он издал многообещающий звук. Подняв руку, Гэдриан потянулся вперед, но только для того, чтобы ухватиться за ручку кувшина с элем и поднести его к губам. Допил неспешным глотком, затем поставил пустой кувшин на стол рядом с кошельком.

— Я рассмотрю ваше любезное предложение, — сказал он.

Он поднялся с места и покинул их, так и не дотронувшись до кошелька. Когда хозяин заведения было попытался загородить ему дорогу, Гэдриан, не оборачиваясь, махнул большим пальцем через плечо, туда где повернувшись лицом к двери, чтобы наблюдать за его отбытием, сидела троица.

— Если я не ошибаюсь, наш добрый лорд-мэр заплатит за сегодняшний вечер, — сказал он хозяину, перешагивая через порог в ночь.

На улице, он остановился, чтобы прислушаться. Издалека, с востока, из-за холмов донесся лай диких собак, — леденящий душу звук.

Он кивнул себе, и губы его сложились в подобие улыбки, хотя в этой гримасе не было радости. Горожане кидали на него беспокойные взгляды, пока он покидал город, направляясь в холмы, что вздымались и опускались накатом верескового океана, простираясь к западу дня на три пути, если ехать верхом.