Сверхновая американская фантастика, 1996 № 01-02

СВЕРХНОВАЯ американская фантастика № 13-14

КОЛОНКА РЕДАКТОРА ЩИТЫ ЧЕРВЛЕНЫЕ И БИЗОНЬИ

Приветствуем вас, дорогие читатели — и те, кто не оставляет нас своим вниманием, и те, к которым наша «Сверхновая» попала в руки впервые в этом, еще достаточно новом 1996 году. Пожелаем друг другу новых встреч и в дальнейшем.

Лежащий перед вами номер — плод довольно долгой работы, возникший из внешне случайного соединения на редакторском столе рукописей конкурса, объявленного «Сверхновой» на лучшее произведение в жанре фэнтэзи на славянском материале, и перевода повести «Сын Идущего Сквозь Огонь». Поединок отважной девушки, посвященной в магические обряды своего племени, с ненасытным духом кечи, чью силу может ослабить лишь Солнце, напомнил недавно прочитанную историю о заклинаниях ветра у древних славян. В эту канву сопоставления легко легли истории из «Собрания щитов» Н. Скотта Момадэя, давно ждущие удобного случая для публикации, захотелось побольше рассказать о давно ушедших, но живущих в коллективной памяти обычаях. Замысел начал обрастать дополнительным материалом, рецензиями на вышедшие книги о язычестве по обе стороны океана. А впоследствии захотелось дать для сопоставления, расширения диапазона магического видения и вещи с других континентов. Но объем номера, пусть и сдвоенного, все же не безграничен. Поэтому мы ограничились пока включением получившей премию «Небьюла» за 1994 год повести Майка Резника «Семь видов ущелья Олдувай», где перед нами взгляд фантаста на проблему традиции и движения вперед с африканской перспективы, как в знакомом нашим читателям рассказе «Ибо я коснулась неба» («Сверхновая», № 1, 1994). Рассказ норвежца Эйвина Мюре «Институт всех проблем» представляет европейскую традицию взгляда на мир духов.

Есть в наших полях и лесах русские индейцы, то есть это народ наш, славянский, но воспринявший образ жизни североамериканских индейцев настолько близко к сердцу, что даже имена себе люди выбирают заново, под стать Бегущему Оленю или Верной Руке. Совсем как в известном романе Мардж Пирси «Женщина на кромке двух времен», где в мирном варианте будущего, предстающем перед героиней, каждый, будь то белый, негр или китаец, абсолютно свободно мог выбрать себе культуру и образ жизни, стать, к примеру, индейцем-вампонаугом. А сейчас у нас как раз та кромка времен, когда вопрос принадлежности к той или иной традиции, отождествления себя с определенной национальной культурой — один из самых больных для многих стран. Очень больно режущая кромка. Что же привлекает сегодня в индейском образе жизни, пусть даже идеализированном (примем этот допуск сразу во внимание)? Близость к природе, умение слышать ее мягкий говор и грозные предупреждения, не заглушенные гулом городов, стойкость к невзгодам, нежелание уступать обстоятельствам только потому, что они сильнее… можно перечислить и другие качества. Хочется лишь особо выделить одно: веру в сверхценность слова, в котором отражен опыт предков, которое обладает больше чем просто смыслом-однодневкой, прикладным смыслом, оно — часть того Слова, правила, закона, что стягивает мир воедино.