Сверхприключения сверхкосмонавта

Утром, как это ни странно, я проснулся в своей постели. Дома уже никого не было. Очевидно, отец перенёс меня, сонного, на постель. Позавтракав, я тоже не пошёл ни на какие тренировки. Сначала я расхаживал бездумно по комнате, декламируя вслух: "Дремоту свою не спеша превозмочь и своему безмятежному телу отдать приказанье сурово и смело: "Доброе утро! Пора бы вставать!" И после в постели остаться лежать".

И с этими словами на губах я вышел из дому на улицу. Очутившись на улице, я бесцельно постоял на трамвайной остановке и почему-то сел в трамвай и поехал туда, куда поехал трамвай, до самой его конечной остановки, которая называется Михалково. Потом я купался, загорал, ходил в кино, просто гулял и просто ничего не делал.

Кажется, на четвёртый или на пятый день я встретил Таню Тополеву. Она подошла ко мне и сказала:

- Я тебе тогда позабыла оставить твои воспоминания, - и протянула мне мою зашифрованную тетрадку.

Я взял свой дневник и сунул его в карман куртки.

- А как всё-таки к тебе попали мои воспоминания? - Я никак не мог понять этого.

- А мне тётя Паша их передала. Она сказала: "Я живу на первом этаже, а тут, видно, очень важные документы... Ты ведь живёшь на двенадцатом этаже, у тебя они лучше сохранятся".

После этих слов мы ещё долго стояли молча, потом Таня посмотрела на небо и сказала:

- Птицы улетают...

Потом она помолчала и добавила:

- Оказывается, они в полёте ориентируются по Солнцу, звёздам и по силовым линиям магнитного поля Земли. - Затем она помолчала и добавила: - А мне кажется, что это не обязательно всем знать, как и по чему ориентируются птицы, улетая на юг. Кто изучает полёты птиц, тот пусть это и знает...

Я промолчал.

- А ты эти дни не тренировался?

Я промолчал.

- Ну и правильно, - сказала Таня. - Самые великие космонавты и то ведь не всё время тренируются...

Я промолчал.

Таня тоже замолчала. Так мы стояли молча очень долго. Затем я её спросил:

- А стихи - это ты сама написала?

- Какие сама, - ответила Таня, - какие у папы взяла. У меня папа поэт. У него есть друг, он артист, ты его, наверное, видел по телевизору. Так вот они с папой хотели какую-то пьесу написать, но она у них не получилась, а стихи остались. Остались и, как видишь, пригодились.

- Как вижу, - согласился я.

Затем Таня кивнула мне головой и пошла по аллее. И я почему-то пошёл за ней.

Мы долго бродили с Таней Тополевой по парку культуры и отдыха. Я всё не решался, а потом сказал:

- Ты знаешь, а я всё-таки написал стихотворение про сердце. Хочешь... я прочитаю тебе вслух?

Таня обрадовалась.

И я начал читать:

Человек о сердце много

Написал стихов, баллад.

И в них сердце сквозь тревогу

Смело бьётся, как солдат.

Не стучит, а бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Огарёв дружил и Герцен,

Дружбе не было преград.

Их сердца в едином сердце

Бились вместе, как солдат.

Потому, что сердце

Не стучит оно, а бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Если сделал людям плохо,

Сердца нету, говорят.

С самых первых в жизни вздохов

Сердце бьётся, как солдат.

Не стучит, а бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Как мотор, не заведётся,

Не стучит, как агрегат,

Человека сердце бьётся,

Сердце бьётся, как солдат.

Не стучит, а бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Сердце кровью обольётся,

Не уйдёт в борьбе назад,

Потому что оно бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Не стучит.

Не стучит, а бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Когда я кончил читать стихотворение, со мной произошло что-то неладное: во рту у меня стало сухо, я побледнел, а по рукам и по ногам побежали мурашки. Чтобы не упасть, я даже схватился за штакетник забора.

- Что с тобой? - спросила испуганно Таня Тополева.

- Не знаю, - сказал я.

Таня схватила меня за руку, подержала в своей руке и тихо произнесла:

- У тебя учащённый пульс! - Посчитала и сказала: - Сто ударов в минуту. Забился! - сказала она. - Наконец-то! Наконец-то у тебя забился пульс!

Я прислушался к учащённому биению своего сердца, к своим внутренним биологическим часам и сказал:

- Прошло... сколько прошло дней?

- Прошло дней пять, - уточнила Таня Тополева.

- Ой-ой-ой! - сказал я.

- У тебя на лице написано, что потерял много времени? - спросила Таня Тополева.

- Нет, - сказала я. - Сколько я нашёл времени, должно быть написано у меня на лице! Даже лицо перестало мне подчиняться.

- Я тебя очень прошу, - сказала Таня, - найди ещё дня два-три времени, и...

- И что?

- И начнёшь тренироваться! Договорились?

- Договорились! - сказал я, глядя в небо, глядя туда, в том направлении, где когда-то и кем-то будет выполнено самое трудное задание во всей Вселенной!

Глядя на звёзды, на дневные звёзды, которых как будто бы и не было в небе, но которые на самом деле были...

- Между прочим, - сказал я, - ты написала в своём стихотворении, что... - Я тихо произнёс: - "...Видно, парень влюблённый мечтает о глазах голубых на Земле..."

- "Под гитару он их вспоминает, - подхватила тихо Таня, - на далёкой звезде, на Збюне..."

- Но такой же звезды нет, - сказал я, - я знаю все звёзды в небе. Звезды Збюны там нет.