Сверхсекретный объект

– Поэтому то, что ближайший к Печоре особо важный объект – база хранения химического оружия, еще ничего не значит. Во-вторых, даже если диверсанты нацелились на склады с ипритом, маршрут их движения может быть какой угодно. Осокин – мастер всевозможных финтов. Чтобы запутать свой след, он может сделать любую, даже самую невероятную петлю. Именно поэтому я послал твоих людей проверить северную дорогу, а тебя привез сюда.

– Да вы не волнуйтесь, Иван Захарович, – поспешил вставить Евгений и, демонстрируя свою готовность выполнить полученный приказ, добавил: – Если они оставили здесь след, я его возьму.

– Давай, действуй. – Федоров одобрительно улыбнулся. – Рацию не бери – не понадобится. Я свою тоже оставлю в машине. В четырнадцать ноль-ноль встречаемся возле переправы. Оружие все же поставь на боевой взвод. Встретишь кого-либо в лесу – действуй по обстоятельствам. Все, приступай.

Оставив Кудрявцева, Федоров вернулся к машине.

– Куда теперь, товарищ подполковник? – обратился к нему водитель.

– Давай вперед, к переправе.

Провожая взглядом оставшегося на обочине Кудрявцева, Федоров оглянулся назад. Его взгляд на какое-то мгновение задержался на упакованной в чехол рации, оставленной Кудрявцевым на заднем сиденье «УАЗа». Собственную же рацию Федоров примотал ремнями к центральной автомобильной стойке. Утром на складе арттехвооружения он получил десять таких радиостанций – по одной для каждого бойца штурмовой группы и для себя лично. Несмотря на свою компактность, рации были все-таки военными: с длинными штырями раздвижных антенн, с крепящимся на голове наушником и вынесенным ко рту микрофоном. Наушник и микрофон соединялись проводами с основным блоком радиостанции, который с помощью лямок мог закрепляться на груди или на спине радиста. Годная в условиях боевых действий, для скрытного использования в мирное время рация совершенно не годилась, так как при ее развертывании сразу же бросалась в глаза. И для себя Федоров решил, что будет пользоваться радиостанцией только в машине.

Автомобильная трасса Печора – Березовка 10.05

Новенький, еще не пользованный армейский «уазик», выделенный Федорову исключительно по причине его особых полномочий, съехал с косогора и на какое-то время исчез из поля зрения майора Кудрявцева, чтобы затем снова появиться уже возле паромной переправы. Федоров приказал водителю остановиться в конце очереди прочих ожидающих парома автомобилей, а сам выбрался из «уазика» и неторопливо пошел к пристани.

Объяснения Федорова ничуть не развеяли сомнения Евгения. И к предстоящим поискам он отнесся как к необходимой, но совершенно неблагодарной работе. По мнению Кудрявцева, диверсантам, стремящимся попасть на базу хранения химического оружия, не имело никакого смысла уезжать от нее на машине в совершенно противоположном направлении. В то же время он был согласен с Федоровым в том, что, пока не отыщутся следы диверсантов, розыск необходимо вести в обоих направлениях.

В том, что он найдет возле дороги и в лесу следы недавнего пребывания людей, Евгений не сомневался, как, впрочем, и в том, что эти следы скорее всего не будут иметь к диверсантам никакого отношения. И все же, несмотря на все сомнения, в его мозгу нет-нет да и проскакивала шальная мысль – а вдруг?! Вдруг обнаруженный им брошенный окурок, отпечаток подошвы, сломанная ветка, наконец, окажется тем самым первым следом, указавшим на путь диверсантов. Именно эта мысль заставляла Евгения внимательно всматриваться в придорожную траву и песчаную насыпь по краю обочины. Но, пройдя вдоль дороги метров пятьдесят, Кудрявцев пришел к выводу, что подобный осмотр мало что даст. Южная трасса, так для себя назвал Кудрявцев ведущую на Березовку дорогу, была если и не с интенсивным, то, во всяком случае, с довольно оживленным движением. О чем свидетельствовали валявшиеся на обочине окурки, пустые бутылки и банки, какие-то рваные пакеты, на ходу выброшенные водителями проезжавших машин или их несознательными пассажирами. Поэтому Евгений решил углубиться в лес, где бытового мусора, по его мнению, не должно было быть.

Следуя указанию Федорова, прежде чем войти в чащу, Кудрявцев поднял край своей брезентовой штормовки и извлек из поясной кобуры служебный «вектор»[18]. Передернув затвор и поставив пистолет на предохранитель, майор вернул его обратно в кобуру и вновь прикрыл полой штормовки. От военной формы на Кудрявцеве остались лишь брезентовые брюки камуфляжной раскраски, заправленные во внешне грубые, но вполне крепкие отечественные кроссовки. Подобным брюкам за их носкость отдавали предпочтение многие охотники, рыбаки и отправляющиеся в поход туристы, поэтому Кудрявцев не опасался, что эта часть одежды выдаст его принадлежность к армии.