Свести с ума Мартину

– Да. По какому вопросу?

– Вот по какому: не очень-то умно и предусмотрительно морочить голову инспектору полиции.

После этого комиссар, не обращая внимания на сконфуженную физиономию клерка, попросил секретаршу показать ей кабинет мэтра Посифона.

Толстый краснолицый нотариус принял его не особенно тепло. Выслушав комиссара, он сухо произнес:

– Господин комиссар, меня удивляет ваша просьба, поскольку, если я правильно понял, ваш визит не является официальным.

– Пока нет.

– Тогда подождем, пока он им станет.

– Хорошо, если вы любите рекламу.

– Что вы имеете в виду?

– А то, что я хотел без лишней огласки выяснить некоторые обстоятельства. Мне нужно знать, имеется ли достаточно оснований для того, чтобы начать расследование.

– Вам не удастся меня убедить в том, что мадемуазель Пьезат может быть замешана в темных делишках!

– Я и не собираюсь вас убеждать. Моя задача намного проще. Я хотел бы получить сведения о доходах мадемуазель Пьезат. А это позволит мне решить, может ли она быть соучастницей одной не очень-то красивой истории.

– Вы меня убиваете! Олимпия в шестьдесят пять лет сошла с пути истинного!

– Мэтр, это может случиться в любом возрасте.

– Но почему?

– Самая древняя и самая простая из причин – нехватка денег. Поэтому я пришел спросить, достаточно ли у мадемуазель Пьезат средств, чтобы безбедно провести остаток дней.

Нотариус заерзал на стуле.

– Они у нее были…

– Что?

Мэтр Посифон вынул из кармана носовой платок и вытер выступивший на лбу пот.

– Господи! Вы ставите меня в затруднительное положение. С одной стороны – профессиональная тайна, и я не имею права ее нарушить, а с другой стороны, эта дуреха Олимпия, которую я знаю вот уже сорок лет и очень люблю… В какую передрягу она попала?

– Мэтр! Я могу пообещать вам, что предам огласке то, что вы мне скажете, лишь в самом крайнем случае, и если такая необходимость все же возникнет, я приду предупредить вас и это будет официально.

– Обещаете?

– Даю слово!

– Ну что ж, тогда знайте – мадумуазель Пьезат находится на грани финансовой катастрофы.

– Настолько серьезно.

– Да. С тех пор, как черт ее попутал и она начала играть, пять или шесть лет назад. Она промотала практически все свое состояние. Ее счастье, что живет в Блонзате, а то давно бы уже оказалась на улице.

– А мне она рассказала, что выиграла на днях большую сумму на скачках.

Нотариус пожал плечами.

– Игроки, знаете ли, как охотники или рыболовы: те вечно хвастают, что чудо-зверя подстрелили либо золотую рыбку поймали. Только это все блеф. Надеюсь, мадемуазель Пьюбран, выйдя замуж, позаботится о своей тетушке, а то она совсем пропадет.

Признание мэтра Посифона лишний раз подтверждало правдивость слов Мартины. Если девушки не станет, это не только не огорчит дядю и тетю, а очень даже устроит.

Симона Телю – владельца гаража – комиссар знал уже давно. Он никогда не отказывался посидеть за бутылочкой вина и перекинуться словечком с приятелями.

– Это не от лени, – любил объяснять Симон, – просто работа меня утомляет, а дороже здоровья на свете ничего нет.

– Добрый день, господин комиссар. Никак тачку сменить надумали, – приветствовал он Невика.

– Я бы с радостью, только хочется машину посолидней. Правда, до Марка Кесси мне далеко. Он, говорят, себе «Мустанга» подарить собирается.

– Эй! Полегче на поворотах. Он еще не завтра соберется. Я ведь пока бесплатно машины не раздаю. А Кесси пусть кому другому пыль в глаза пускает, меня не проведешь!

– Он что, не такой богач, как кажется?

– Скажу по секрету, далеко не богач. Всему когда-нибудь приходит конец, а у Софи, кроме глаз, чтобы плакать, ничего больше не осталось. Она теперь должно быть локти от досады кусает из-за того, что уехала от мамочки, папочки и родного Монтабана. Но вы сами знаете: девушки – народ легкомысленный. Выпьете стаканчик?

– С удовольствием.

Чарли, бармен из «Сендриллы», легавых не любил. Мальчишкой он хорошо запомнил, как в квартиру часто врывались, все переворачивали вверх дном и, обнаружив не слишком тщательно запрятанный ворованный товар, уводили отца. Он встретил комиссара с обычной нескрываемой неприязнью.

– Вы кто будете?

– Поговорить нужно.

– Мне за болтовню с клиентами денег не платят.

– Неувязочка получается. Мне ведь как раз платят за то, чтобы я развязывал языки тем, кто не делает этого добровольно.

Чарли почувствовал недоброе.

– А я тут при чем?

– Да так, не при чем. Я всего лишь хотел поинтересоваться, какого черта вы вздумали насмехаться над моим помощником. Так что там с Марком Кесси?

– Я не намерен болтать о своих клиентах.

– Даже с полицией?

– Тем более.

– Сколько Кесси вам должен?

– Это вас не касается.

– Продолжайте в том же духе, и я заберу вас в отделение.

– Никто не заставит меня говорить о моих личных проблемах.

Они стояли по разные стороны стойки, готовые вцепиться друг другу в физиономии. Дело приняло бы плачевный оборот, если бы в этот момент не появился Жак Шамбурлив, здоровый детина, известный как самый большой пижон в Каоре.

– Что здесь происходит? Так это же господин комиссар!

– Мне не нравится ваш бармен.