Свет

В этот самый момент звено K-раблей отыскало последние прокси-трансмиттеры и принялось распутывать ведущую к ней нить. Но Серия Мау уже подключилась, а пилоты K-звена еще мыслили миллисекундами. Стоило им ее обнаружить, как она прыгала прочь. Затем, растянув это действие так, чтобы дать им осознать происходящее, вломилась в их личное пространство. В ее распоряжении имелось полторы минуты, а потом Серия Мау начала бы выгорать. За это время она успела в непредсказуемом режиме выпрыгнуть из нормального пространства и снова появиться там пятьдесят-шестьдесят тысяч раз. Она мало что запомнила из этих скачков: картинка оттуда, картинка отсюда. В корабельном пространстве высокоэнергетический гамма-всплеск длительностью бесконечных четырнадцать наносекунд и температурой пятьдесят тысяч кельвинов казался распустившимся цветком. Цели мелькали под взглядами ее систем селекции, как на диаграммах: дергались туда-сюда в семи измерениях, а потом распускались цветками поменьше. Самим целям «Белая кошка» виделась возникающей из пустоты, по трем-четырем разным путям, последовательным, но визуально одновременным; ее окружало облако манков, ложных сигналов и новоизобретенных боевых языков, пена кода и аура насилия, логический конец которому был один.

– На самом-то деле, ребята, – посочувствовала она, – я и сама не разберу, где тут кто.

«Норма Ширике» попытался выйти на связь, но не успел и разлетелся облачком пикселей, как сметенные ветром со стола кусочки незавершенного пазла. «Криш Рамион» и «Шармон Киер», поспешно улепетывая и пытаясь не врезаться друг в друга, вместо этого вмазались в маленький астероид. И скала, и корабли разлетелись на обломки, поплыли в пустоту облачком космического мусора. Края у ошметков были рваные. Ничего человеческого она там, по крайней мере, не заметила. Локальное пространство охлаждалось, но все еще напоминало микроволновку, резонировало светом и излучало тепло, сверкало экзотическими частицами и фазовыми состояниями. Оно было прекрасно.

– Мне тут нравится, – сказала она.

– У тебя осталось три миллисекунды, – предупредила математичка. – И то нельзя полностью полагаться. Думаю, одному из них удалось удрать. Но сам Муар еще здесь, и я продолжаю его поиски.

– Оставь меня здесь.

– Я не могу.

– Оставь меня – или нам крышка. Он воспользовался кораблями звена как манками, а сам перешел в корабельное время гораздо позже меня. Готова побиться об заклад, у него еще миллисекунда-другая в запасе останется, чтобы меня расхерачить, когда я уже замедлюсь.

Тактический прием из учебника, а она попалась на эту наживку.

– Муар, ублюдок, я знаю, что ты затеял!

Слишком поздно. Серия Мау вернулась в обычное время. Протеома бака, сдобренная питательными веществами и гормональными транквилизаторами, принялась ее успокаивать и лечить. Она едва удерживала себя в сознании.

– Бля! – крикнула она математичке. – Бля, бля, бля!

Раздался радиочастотный смех. Муар на миг воплотился уловкой, одетой в бледно-синюю униформу штурмовика.

– Эй, Серия! – воскликнул он. – Как тебе это, а? Ну что, спокойной ночи от меня. Да, спокойной гребаной ночи тебе.[62]

– Он нас засек, – сказала математичка.

Корабль Муара мерцал, проявляясь и исчезая на пути к ней через облако мусора. Точно призрак. Точно акула. Она в любом случае не успеет среагировать. «Белая кошка» панически завертелась, как некогда ее собственные жертвы, в поисках лазейки для бегства. Но тут все вокруг налилось светом, как рождественская елка, и «Муар Кришны» отбросило прочь: он закувыркался на фоне умирающей вспышки взрыва, как черная иголка. Одновременно с этим внимание Серии Мау привлек появившийся рядом с «Белой кошкой» объект: крейсер ужасников. Его громада напоминала заплесневелую буханку или плод, сорванный ветром с ветки и подгнивший в палой листве сада: авторемонтные роботы продолжали трудиться, ползая по корпусу.

– Господи, – проговорила она, – они его взорвали. Дядя Зип своего же парня подбил.

– Не думаю, чтобы это был дядя Зип, – сказала математичка. – Команда поступила от кого-то еще.

Сухой смешок.

– У них там на корабле двухпалатный разум,[63] что ли?

Серии Мау захотелось расплакаться при этих словах.

– Это был командир, – сказала она. – Я ему всегда нравилась. И он мне.

– Ты же никого не любишь, – заметила математичка.

– Как правило, – ответила Серия Мау. – Но я сегодня такая расхристанная. Понять не могу, что со мной творится.

Помолчав, она осведомилась:

– А где этот ублюдок Муар?

– Он провалился в наружные слои газового гиганта. Ударной волной его выбросило на поверхность. Он понес некоторый урон, однако двигатели не пострадали. Ты хочешь его догнать?

– Нет. Поджарь его.

– Извини?

– Поджарь мерзавца.

– ?..

– Если хочешь что-то сделать, – вздохнула Серия Мау, – сделай сама. Вот.