Свет

– Вот видишь. Настоящего не существует. Оно не может длиться даже одной тысячной доли секунды. Если ты будешь смотреть в одну точку, на протяжении какого-то времени, и, как тебе покажется, ничего не измениться, ты скажешь: «Смотри, ничего не меняется. Длится настоящее». У тебя ничего не выйдет, потому что все равно произойдут какие-то действия, и все не будет оставаться без движения, без изменения и нарушений. Даже если рассматривать тебя как живущий организм. В твоих венах будет продолжать странствовать кровь, а сердце не перестанет биться. И после каждой нулевой доли секунды будет наступать прошлое.

Пошел дождь, хотя на небе не было ни одного облачка. Они сидели на пляже, закопав ноги в мягкий прохладный песок, и ни о чем не думали.

– Ну, я пошла?

– Куда? – удивился Максимилиан.

– Не знаю.

– Это в первый раз, когда случилось так, что на мой вопрос ты не нашла ответа.

Эсперанса улыбнулась:

– Все знать невозможно.

– А зачем ты уходишь? Я тебе надоел?

– Нет. Просто не можешь же ты спать вечно!

– Это все сон?

Она посмотрела вдаль. Солнце уже поднялось высоко. Чайки разлетелись. Был слышен только шум прибоя и шепот ветра. Змей, ставший русалом, давно куда-то уплыл.

– Решать тебе.

– Но ты выглядишь так по-настоящему. Так реально.

– Я настоящая. А вот реальная, или нет…

Она поднялась и хотела уже идти, но вдруг остановилась, протянула ножку от циркуля, в которой была иголка:

– Держи. Это тебе на память. Вспоминай меня. Или хотя бы не забудь.

Эсперанса протянула Максиму маленький предмет. Он почувствовал, что руки ее холодны, как лед. Попытался их удержать, но она лишь улыбнулась и отдернула руку.

– Прощай, Максимилиан.

А он не мог ей даже ответить. Нет, он не страдал. Было как-то легко. И казалось, что все так и должно быть. Но если бы он захотел что-то изменить, у него бы получилось. Но Максим не хотел.

Эсперанса пошла по воде. И волосы ее, развиваясь от ветра, были очень легкими и походили на паутину.

– Стой! – опомнившись, крикнул Максимилиан. – Когда ко мне придет любовь?

Она не ответила. Лишь повернулась и впервые засмеялась. Но от этого смеха Максиму стало так хорошо, что, наверное, даже лучше, чем, если бы она ответила.

А Эсперанса теперь перестала касаться босыми ногами глади воды и стала медленно подниматься ввысь, прямо в горящее золотое солнце. Потом она подлетела к нему совсем близко и… осыпалась в море лепестками роз.

– Прощай…

Глава 3

– Да не надо меня провожать. Ни просто… никак. И вообще, чего тебе от меня надо?

На Максимилиана смотрели хмурые глаза теперь столь чужой и даже… противной девушки. Он обвел Ее взглядом. Ничего  необычного: жесткие темные волосы, подстриженные по моде, накрашенные глаза, которые без макияжа, наверное, станут блеклыми, ничем не примечательная фигура. А голос грубый и чем-то даже напоминает мужской.

– И впрямь, как ведьма! – и Максим бросил на землю Ее сумку.

Стал было уже уходить, но опомнился:

– Прости. Забудь, – с этими словами он поднял то, что бросил и пошел прочь.

А Она стояла и не могла произнести ни слова, настолько все произошедшее Ее ошарашило. Левая бровь поднялась выше правой и, казалось, если Она ее не опустит, то та так и останется не на своем месте. Она догадывалась, что нравится Максимилиану, а тут такое! В полной растерянности, с грязной сумкой, зажатой в окаменевшей руке, стояла Она долго на одном месте. Потом резко повернулась и быстрым шагом пошла к дому, сделав вывод, что «все мужики козлы» и Она в этом не виновата.

***

Во время всех этих событий Максимилиану было лишь семнадцать лет. Придя в тот вечер домой, он понял, что его жизнь изменилась. В кармане пиджака нашел ножку от циркуля с иголкой – это доказательство того, что Эсперанса все-таки есть и он не сумасшедший. Но все же крышу немного сдуло. Не снесло. Но сдуло. Первыми перемену в парне заметили его родители. Вроде бы все было хорошо: учился, ел, не скандалил, из дома не сбегал. Но появились странности в поведении. Он мог минутами смотреть в одну точку, казалось, насквозь и ничего не слышать и не ощущать. Мог начать говорить о чем-то необычном, но, видя, что взгляды родителей устремлены на него, быстро останавливался и менял тему. Книги Максима теперь стали непонятными и в издательстве их никто не соглашался принять.

– Я не понимаю, что с тобой? – убивалась мать. – Ты попал в секту? В какую?

– Мама, какая секта? Никуда я не попал. Со мной все хорошо, – медленно выговаривал Максимилиан и тяжело вздыхал.

Изменить свой стиль жизни он теперь никак не мог.

– Это порча! Сглаз! Нам теперь никто не поможет! Все мошенники, и никто тебя не вылечит! Или это все-таки секта? Дай мне свой телефон! – и она хватала со стола телефон Максима и принималась судорожно тыкать пальцами по экрану. Но покопавшись пару минут и не обнаружив никаких входящих и исходящих, кроме ее самой, клала на стол и сама тяжко вздыхала, горестно покачивая головой. У нее были мысли насчет несчастной любви ее сына, к какой ни будь девушке, но оказалось, что и они не верны.