Свет

Я холодею от ужаса.

Я знаю своего отца. Я уже семь лет с ним тренируюсь. И лично видел, каким он может быть безжалостным. Видел, как он разрушал дома и улицы. Горы и деревья. Сухожилия и кости.

Но не позволю ему сломать мою мать и брата.

Он может быть громким, как гром, но я быстрый, как молния.

Быстрее, чем я успеваю моргнуть, из кожи вырываются шипы, а из вен – гниль.

Я вскакиваю и со всех сил толкаю его назад. Отец врезается в стену, где пытаются карабкаться несколько слуг, пока другие окружают мою мать и брата, пытаясь их оттащить.

Хорошо.

Потому что теперь, напав на отца, я провел черту. Я должен либо убить его… либо смотреть, как убивают тех, кого я люблю.

Пятнадцать лет я позволял ему управлять нами. Позволял его жестокости диктовать нам, как жить. Смотрел, как моя мать уходит в себя, смотрел, как в настороженных глазах Райатта исчезает блеск всякий раз, когда отец обращался с ним так же плохо, как со мной.

Но я не зря мирился с его тренировками и жестокостью. Думаю, я мирился, зная, что однажды мы окажемся здесь – по разные стороны проведенной черты. Зная, что выживет либо он, либо мы.

И я выбираю нас. Потому что когда вырвется моя гниль, это станет возмездием, которое я сдерживал на протяжении семи лет.

Мраморный пол трескается, а земля между нами крошится от разложения. Из моей кожи изливаются струйки яда и растекаются по полу, подползая к нему, как змеи, готовые к нападению.

Отец выпрямляется, устремив на меня жестокий взгляд, словно тот удар о стену никак на него не повлиял.

– Думаешь, тебе под силу сразиться со мной? – кричит он. – Это я тебя создал!

Он вытягивает руки вперед и посылает в мою сторону силу. Я чувствую ее, словно воздух сотрясается от нанесенного удара. Повинуясь инстинкту, я тоже бросаю в него свою магию, и кажется, что воздух взрывается сам по себе.

Мы с отцом отлетаем назад, и я ударяюсь головой о разбитую плитку, а гниль продолжает просачиваться из моих пор. Слышу грохот и крики, но все не имеет значения. Все свое внимание я устремляю на отца. Я не знаю, как мне удалось блокировать его магию, как удалось воспользоваться своей, но теперь, когда я уверился в своих силах, мою решимость подпитывает надежда.

– Больше ты ничего не уничтожишь, – говорю я ему, шумно дыша. По моей коже расходятся линии гнили. Краем глаза замечаю, как некоторые слуги пугаются не только от моего отца, но и от меня. Я понимаю, как сейчас выгляжу: фейри, покрытый шипами и управляющий гнилью. Я и чувствую себя этим коварным фейри – от щек, покрытых чешуей до сверкающих клыков.

Но мне плевать. Если понадобится уничтожить монстра, я сам им стану.

Он щелкает пальцем, но выбивает пол прямо у меня из-под ног. Когда я начинаю падать, слышу, как мать кричит мое имя, но, как только земля осыпается, вскакиваю, едва успев удержаться и откатиться в сторону. Не вставая, я посылаю в сторону отца поток гнили, отчего земля начинает разлагаться, гнилью обвиваясь вокруг его ног. Я вижу, как отец стискивает зубы, и понимаю, что травлю ему мышцы, разрушаю его кровь, разлагаю его кости.

С поразительной ясностью я осознаю, что могу его убить. Вот сейчас, на этом месте могу сгноить его заживо. Но по какой-то причине, за которую себя ненавижу, мешкаю.

Этого сомнения ему хватает, чтобы моя гниль дрогнула и отступила. Отец с безжалостной быстротой щелкает пальцами, и, хотя я готовлюсь отразить удар, его магия на меня не действует.

Я слышу за спиной, как кричит моя мать.

Резко обернувшись, вижу, как она почти лишилась чувств, потому что рука у нее сломана в том же месте, где была сломана рука Джака. Райатт плачет, и от их криков у меня закладывает уши.

Я чувствую покалывание в затылке и едва успеваю развернуться, как мне в лицо прилетает кулак. Я лежу, распластавшись на разбитой плитке, и кожа на руках трескается. Переворачиваюсь и понимаю, что надо мной нависает отец. По моим рукам безостановочно пульсируют шипы. Я заставляю себя встать, не собираясь показывать свой страх, не собираясь отступать, сколько бы мама ни звала меня по имени.

– Как же ты меня разочаровал, Слейд, – цокает он.

– Поверь, – выдыхаю я, – это чувство взаимно.

В его глазах что-то мелькает, и я понимаю. Понимаю, что это оно.

Оно.

Я призываю на помощь всю свою силу. Каждую частичку магии, которой я обладаю. Я вспоминаю каждый раз, когда отец толкал меня, унижал, причинял боль. Вспоминаю каждый случай, когда становилась напряженной спина матери, когда ее глаза наполнялись слезами, когда съеживался от страха Райатт. Я позволяю гневу затопить мой разум и позволяю ему меня подпитывать.

В венах бурлит сила.

Отец поднимает руку.

Время замедляется.

В комнате ревет буря. Или, может, это звук, вырвавшийся из моего горла – и из его тоже.

Отец внезапно накидывается на меня с такой мощной магией, что у меня покалывает кожу. Но я готов.

Если раньше мне казалось, что все в воздухе взорвалось, то это не идет ни в какое сравнение с тем, что происходит теперь. Наши силы сталкиваются. И воздух между нами пронизывает эта сильная, жестокая, убийственная магия.