Свет чужого солнца

— Да? Каким образом? Разве я выдала лейтенанту планы Калида? Интересно, что бы он стал с ними делать? Он больше не легионер, а я не бываю в делизийском лагере. Подумай, Ондар: для Делизии наши отношения с Дахаром не имеют никакого значения.

Но Ондар ничего не хотела слушать.

— Ты делизийка. И ты пригрела джелийскую змею между ног…

— Если ты скажешь Келовару, он убьет нас обоих.

— И поделом. — Теперь Ондар говорила спокойно и холодно. Эйрис помнила этот тон по залу Совета в самой Делизии. Кроваво-красный свет Перводня падал на каменные плиты пола сквозь витражи. Потом было изгнание.

— Раз уж ты так печешься о Келоваре, то подумай еще кое о чем. Если он нападет на Дахара, не исключено, что будет сам убит. А виновата будешь ты.

Кто бы ни был убит, убийство произойдет из-за тебя… Ты была добра ко мне, а теперь готова рисковать тремя жизнями…

Ондар не смягчилась.

— Кто научил тебя словесным выкрутасам, Эйрис? Он? Ты скулишь, словно джелийская горожанка. У вас с ним всегда так? Он разыгрывает из себя настоящего легионера, а ты — раболепную шлюху, доступную первому встречному?

— Ондар…

Но ее красноречие вдруг иссякло. Ондар закрыла лицо руками. Эйрис, подведя кресло поближе, вцепилась в ее платье. Положение сложилось не из приятных, и Эйрис лихорадочно соображала, как бы утихомирить подругу.

Темная коробочка, принесенная СуСу, теперь постоянно находилась у Эйрис под рубашкой, в мешочке. Тяжелая, с острыми углами… Если ударить ею по голове…

— Пожалуйста, не говори ничего ни Келовару, ни Калиду, никому, ладно?

Это бессмысленно… — прошептала Эйрис.

Ондар отвела руки от лица. В ее глазах тлело скрытое отчаяние, которое Эйрис уже видела однажды, когда они вдвоем ухаживали за СуСу. Вдруг, совершенно забыв о происходящем, она подумала, что, даже будь они с Ондар знакомы давным-давно, эта делизийка все равно ни за что не открылась бы подруге. Что скрывается за ее опустошенностью, что пригнало ее из Делизии к воротам Эр-Фроу?

— Пожалуйста, поверь, я никогда не причиню вреда делизийцам, да и Дахар тоже…

— Ничего не хочу слушать, — бросила Ондар. — Для меня ты умерла. Мы с тобой незнакомы. Я вырвала тебя из сердца.

Ондар давно ушла, а Эйрис так и осталась сидеть неподвижно. Потом она направила кресло в рабочую комнату.

Все уже были в сборе. Глаза Дахара спросили: «Опасность?» Эйрис незаметно покачала головой. Она не могла ничего объяснить, но Дахар уже переключился на другое. Эйрис почувствовала на себе взгляд Гракса. Гед невыразительным голосом обращался именно к ней. В руке он держал сосуд, оставленный вчера шестерыми учениками в пузыре из врофа на солнце.

Содержимое стало прозрачным.

— Ты отлично рассуждала, Эйрис. Свет Кома убил незнакомые микроорганизмы. Что бы это ни было, они не переносят солнечного света.

— Свет, — возбужденно повторил Дахар. — Свет.

— Теперь нам остается превратить его в лекарство, — сказал Тей.

— Зачем? — отозвался Дахар. — Солнечный свет доступен всем.

Тей, расположившийся у стены, молчал.

Эйрис придвинулась к Граксу. Вблизи раствор во флаконе тоже казался прозрачным, но в нем плавали какие-то хлопья. Они добились своего. Это настоящий триумф! Они убили бактерию — или кого там еще — и, значит, нашли лекарство от чесотки. Они сделали это сами, без помощи гедов, и одержали победу.

«Эта микрожизнь не переносит солнечного света Кома. Но тогда откуда же она появилась? Не иначе как геды привезли ее с собой».

— Пожалуй, — раздался голос Тея, — с меня на сегодня хватит биологии.

Все уставились на торговца. Эйрис заметила то, чего не замечала прежде: под маской добродушного безразличия Тея вспыхнуло бешенство. Глаза-бусинки превратились в угли. Тей ждал, когда они получат лекарство, чтобы, взяв его с собой в Делизию, продавать страждущим. Но теперь в Эр-Фроу покончат с чесоткой, никто ею не заразится, и лекарство за стенами города гедов никому не понадобится. Гракс задумчиво наблюдал за торговцем.

— Что-то я устала, — сказала Эйрис. Она не побоялась взглянуть на Дахара в присутствии взбешенного Тея.

Делизийка осторожно развернула кресло и, покинув комнату, двинулась по коридору к своей комнате — она все-таки не отважилась при свидетелях отправиться в комнату Дахара. Придется дождаться, когда он соизволит явиться сам, а до тех пор ей некому рассказать о разговоре с Джехан и угрозах Ондар. Правда, в ее комнате, наверное спит СуСу.

Однако девочка исчезла.

Эйрис закрыла дверь. Заставив кресло опуститься на пол, она спустила с подножки здоровую ногу, потом высвободила из поля стазиса искалеченную.

Боли не чувствовалось. Эйрис уже знала, что кость срастается — ее ведь и раньше приходилось вынимать из каркаса, чтобы вымыться или спокойно поспать. Теперь Эйрис захотелось большего. Усевшись поперек гедийских трубок, она собралась и попыталась встать. Больная нога подвернулась, и Эйрис, вскрикнув, как от кинжального удара, повалилась по пол. Когда боль утихла, она осторожно забралась обратное кресло. Поле стазиса, непостижимое и таинственное, окутало ногу, и боль исчезла, как будто ее и не было.