Свет чужого солнца

Зонд придвинулся к примитивной клавиатуре, переключившись на крупный план.

— Пожалуйста… кто выиграл войну?

Изображение замерло.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ БОЛЕЗНЬ И ЛЕКАРСТВО

Начало Вселенной суть атомы и пустота,

Все остальное считается несуществующим.

Демокрит из Абдеры

44

Эйрис завтракала с Каримом и Ондар. Удобно расположившись в гедийском кресле, она оглядела зал: три-четыре делизийца ели за соседними столами; большинство предпочитало забирать еду в свои комнаты наверху. Люди искоса поглядывали на Эйрис. Карим, не снимая руки с теплового пистолета — нового гедийского оружия, холодно встречал каждый взгляд. Таким пистолетом можно опалить тело, но только с близкого расстояния. Эйрис заметила, что оружие, которое, как обещали геды, люди смогут через год воспроизвести — дробовая трубка, триболо, — смертоноснее, чем то, повторить которое людям не под силу.

Иногда Карим, ставший молчаливее и мрачнее за две недели, прошедшие после соглашения «Кридогов», проводил целый вечер, полируя новые игрушки, пока Ондар с нарочитой жизнерадостностью болтала с Эйрис.

Через южную арку в дом делизийцев вошел солдат. Он вперился в Эйрис, и та закусила губу. Карим уставился на солдата и сверлил его взглядом до тех пор, пока тот не опустил глаза.

— Я провожу тебя на занятия.

— Не надо, — отказалась Эйрис.

— Пусть пойдет, — вмешалась Ондар. — Еще один делизиец подхватил эту чесотку.

— Кто?

— Аркам, солдат из соседнего дома, вчера вечером.

— Откуда ты знаешь? — спросила Эйрис. Впрочем, Ондар всегда была в курсе подобных происшествий. Поговаривали, будто даже сам Калид приходил к ней, чтобы узнать про обстановку в делизийском лагере. Эйрис никогда ее об этом не спрашивала, а подруга никогда не интересовалась, чем занимаются шесть человек в пустующем Доме Обучения. Эйрис понимала — чрезмерное любопытство может разрушить добрые отношения.

— Какие у него симптомы? — поинтересовалась она.

— Ты говоришь словно лекарь, — без улыбки заметил Карим, и Эйрис вспыхнула. Кариму она тоже никогда не задавала вопросов.

— Те же, что у двух других, — ответила Ондар. — Красные пятна на коже.

Они быстро распространяются и жутко чешутся. Аркам все время скребется.

Его любовница опасается, что он выцарапает себе глаза. Пусть Карим проводит тебя до Дома Обучения.

— Но как Карим сможет уберечь меня от заразы? Только не считай меня неблагодарной, Карим, но…

— О, не спорь, Эйрис! Мы не знаем, откуда она взялась. Она появилась как раз, когда джелийские мерзавцы напали на тебя и когда их первый лейтенант, который и раньше был знатоком в разных снадобьях, теперь, благодаря гедам, узнал еще больше. Он там днюет и ночует. Болезнь — всего лишь результат действия яда, разве не так говорят геды? И эта чесотка может быть вызвана джелийским ядом!

— Но…

— Как геды называют это. Карим? Бактер…? Что-то не слышно ни об одном джелийце, подхватившем чесотку.

Карим пристально посмотрел на Ондар, которая вдруг покраснела и опустила глаза, но Эйрис все же успела перехватить ее смущенный взгляд.

Ондар сболтнула лишнего. Она не должна была говорить этого. Эйрис стало неуютно и одиноко. Конечно, Карима нельзя винить за то, что он относится к ней подозрительно. Каждый день она, не обращая внимания на косые взгляды бывших соучеников, отправляется на занятия под руководством одного из гедов, шпионивших за делизийцами, и в компании двух джелийцев, исконных врагов Делизии. Она передвигается по Эр-Фроу в каком-то странном кресле. А гедийскую медицину, даже после того, как о ней многое стало известно, некоторые считали черной магией. Да еще эта СуСу.

Не все относились к джелийской проститутке так же сочувственно, как Ондар. С тех пор, как снадобье, которое влили в бедную девочку, прекратило действовать, она не произнесла ни слова. Она ела, спала, умывалась, ходила за Эйрис по пятам, куда бы та не пошла, но ее темные глаза оставались пустыми. В них чудилось отражение города, дотла сожженного врагом. СуСу никому, даже Эйрис, не позволяла прикасаться к себе, и после двух неудачных попыток — сначала Карим решил помочь ей спуститься по ступенькам, а потом Ондар в порыве жалости попробовала приласкать ее — никто больше не отваживался на это. Оба раза СуСу принималась лягаться, кусаться и царапаться. И все — без единого звука, в полной тишине.

Молчание девочки казалось страшнее, чем бешенство, вселившееся в ее хрупкое тело. Это молчание, странное, неестественное, вызывало недоверие и косые взгляды. Кое-кто ворчал, что она шпионка Джелы.

Иногда Эйрис задавалась вопросом, а что же думают о ней самой? Особенно те трое, что каждый день отправлялись в Дом Обучения — Илабор, Тей, Криджин?

— Ондар, — мягко возразила Эйрис, — бактерии вызывают болезни, это правда. Но это не яд — их нельзя изготовить и подсыпать в пищу или подлить в питье.

Карим с явным подозрением поглядел на Эйрис. А ведь он еще не знал о той ночи с Дахаром…