Свет дня

— Давно уже нет, Лео, — перебил его Фишер. — В свое время они полностью вычистили все ее возможные источники.

— Да брось ты, ничего они не вычистили, — упрямо продолжал гнуть свое Миллер. — Вся эта гадость просто терпеливо ждет их в грязи. И рано или поздно, не сомневаюсь, до них доберется. Слава богу, нас здесь уже, надеюсь, не будет.

Он аккуратно разложил моток шнура на ступеньке и все-таки сел. На него, на тот самый моток. Я тоже сел, искренне завидуя его умению даже в такую минуту не думать ни о чем, кроме своих чертовых микробов и бактерий. В отличие от моих жутких страхов, которые заполняли практически все мое существо, включая сердце, легкие, нервы и даже мое самое слабое место — желудок.

Ровно в пять часов во всех внутренних двориках громко прозвучали звуки гонгов, затем несколько пронзительных выкриков стражей, которые начали тут же медленно, но решительно вытеснять толпы туристов из музея и закрывать на ночь ворота сераля.

Чтобы хоть немного успокоиться, я попытался было прикурить сигарету, однако Миллер тут же меня остановил.

— Нет, нет, Артур, не раньше чем стемнеет, — категорическим тоном приказал он. — При свете дня дым может нас обнаружить. Лучше также перестать разговаривать. Скоро вокруг будет тихо, очень тихо, а мы совсем не знаем, насколько сильна тут акустика. Бессмысленный риск нам сейчас совершенно ни к чему.

Странно, но практически то же самое совсем недавно говорил мне майор Туфан. Интересно, что он сейчас делает, чем занят?.. Наверное, ему уже известно, что, кроме мисс Липп и черного «линкольна», у него уже никого и ничего не осталось — он всех и вся потерял. Хотя если его агенты в темно-зеленой «пежошке» все-таки обратили внимание на наш «фольксваген», то Туфану, вполне возможно, удастся, подключив всю городскую полицию, обнаружить его. Вот только не поздновато ли уже будет?! Не говоря уж о том, что в Стамбуле таких «фольксвагенов» по меньшей мере несколько тысяч, и если агенты случайно не запомнили номер нашего, то… Скорее всего, ищи ветра в поле.

Пока я раздумывал, Фишер уснул и даже начал громко всхрапывать. Миллер тут же постучал ему по ноге, чтобы он перестал.

Кусочек неба над витой лестницей сначала побагровел, затем посерел, а потом стал совсем темно-синим. Мне наконец-то разрешили закурить, и в мерцающем свете зажженной спички я рассмотрел оскаленные, хищные желтые зубы Миллера.

— Как у нас с карманными фонариками? — прошептал я ему. — Без них мы там ничего не увидим.

— Не беспокойтесь, увидим. Во всяком случае, все, что надо. Скоро на небе появится луна. В целых три четверти.

Приблизительно около восьми часов в одном из внутренних двориков — точно трудно сказать, в каком именно, — послышался невнятный шелест голосов, затем чей-то громкий смех. Наверное, это охранники заступали на ночную смену. Но минуты через две-три снова наступила тишина, которую вскоре нарушил рокот пролетающего где-то совсем близко от нас самолета. Интересно, он собирается садиться на центральный аэродром или, наоборот, только что оттуда взлетел?

Фишер достал фляжку с водой, и мы все по очереди понемногу из нее отпили. Прошла еще одна «вечность». До нас донеслось слабое дребезжание трамвая, очевидно выезжающего из депо, расположенного недалеко от территории сераля. Затем трамвай набрал скорость, звуки стали быстро удаляться, и скоро нас снова окутала полная тишина. Минуты через две после этого меня вдруг чуть не ослепила яркая вспышка света — оказалось, это Миллер неожиданно, без всякого предупреждения включил свой электрический фонарь-карандаш, чтобы бросить взгляд на свои наручные часы. Затем, довольно вздохнув, прошептал:

— Все, можно идти.

— Еще всего секундочку, Лео, — задержал его Фишер. И попросил: — Посвети-ка мне вот сюда.

Миллер без малейших возражений повернул фонарик в его сторону. Здоровой рукой Фишер достал из внутреннего кармана пиджака короткоствольный револьвер, снял его с предохранителя и, ласково потерев о мягкую ткань рукава, переложил в боковой карман, при этом не забыв многозначительно посмотреть на меня…

Миллер выключил фонарь и встал со ступенек. Я тоже. Он поднял со ступенек моток шнура, на котором сидел, и повесил его себе через плечо. Совсем как патронташ! С таким важным видом, будто действительно собрался на охоту…

— Я пойду первым, — объявил он. — Затем Артур. А за ним ты, Ганс… Ну как, кажется, мы ничего не забыли?.. Вот, черт, ну конечно же, как всегда, забыли! Причем самое важное.

Широко ухмыльнувшись, он отошел в угол, где висели пожарные шланги, и помочился. После него то же самое и с таким же насмешливым видом проделал и Фишер. Я же тем временем молча курил.

— Все, гаси сигарету, — коротко приказал мне Миллер. Затем вопросительно посмотрел на Фишера: — Ну как, готов?

Фишер молча кивнул, но затем, буквально за мгновение до того, как погас свет фонарика, мне удалось отчетливо увидеть, как он быстро перекрестился. Вообще-то мне такое не совсем понятно: неужели он искренне просил у Господа Бога благословения перед тем, как совершить смертный грех? Или это было что-то еще?