Свет дня

Год с небольшим назад. У меня тогда мелькнула мысль: может быть, Элен потому так долго не знакомила меня с Клэр, что боялась? Вдруг я положу на нее глаз? И поскольку я холост и, случается, не прочь пошалить...

Я мог причинить неприятности.

Но теперь я был, можно сказать, пристроен. И для Клэр на этом фуршете я, наверно, был всего-навсего диковинкой: отец Элен, в прошлом полицейский (из-за чего-то там уволенный), а в настоящем – частный детектив, ввязавшийся в... историю. С убийством! Дело Нэшей. И эта странная... привязанность.

Диковинка. Чудак.

Я все-таки положил глаз на Клэр – насколько мог на кого-либо. Симпатичная женщина. Быстроглазая, речистая, из тех, что, говоря с тобой, придвигают лицо близко-близко. Из тех жен, что беседуют и очаровывают, в то время как муж посиживает себе в углу и довольно улыбается, зная, что ему завидуют. Хотя и он порой бывает чуточку встревожен.

Мужа, конечно, никакого не было, но я видел, что это похоже на брак. Я мог сказать Элен (хотя как такое скажешь?): поздравляю, отличный выбор, у тебя хороший вкус по этой части.

Клэр водила меня по всему офису, подливала мне вина и держала меня под локоток, точно я пришел с холода или прибыл из какой-то далекой страны. Таинственный гость.

И конечно же не было никакой зацепки... Разве что одна, вполне невинная.

«Элен говорит, вы прекрасный повар...»

Интерьерный дизайн. Что ж... У Элен и Клэр тоже будут клиенты. Интерьер, адюльтер... Кому что. Я подумал: одна и та же игра. Обзаводишься офисом, обслуживаешь людей. Фотоателье отца в Чизлхерсте рядом с цветочным магазином. Моя маленькая контора над «Центром загара». Правда, у меня немножко по-другому. Я для них – последнее средство.

И я сам немножко другой. Под конец – охота. Два глаза в темноте.

Ткани и расцветки, шторы и обои. Хорошая жизнь, приятная жизнь, вечерний свет в окнах. Во что превратилась моя необузданная дочь, моя фанатеющая от искусства дочь?

Спокойствия? Тревог? На что нам, собственно, цивилизация? Моя игра называется «супружеские проблемы». Игра не всегда милая и приятная, но я же не Красный Крест. И, занимаясь «супружескими проблемами», я повидал немало пар, которые распались, затеяли жестокую войну только потому (насколько я мог судить), что за годы безопасной, ровной и спокойной жизни что-то теряется, утрачивается, людям становится скучно.

60

Сижу в машине, смотрю. Одному Богу известно, что рассчитываю увидеть. Домам хоть бы что. Куча всего может в них произойти, но они не вздрогнут, не пошевелятся. «Здесь умер Наполеон III».

Но, конечно, они знают – люди, которые сейчас там, кто бы они ни были. Именно здесь, именно в этот вечер. Здесь, еще на год раньше, все и началось – с наилучшими намерениями у каждого из троих. Боб, Сара, Кристина. Добрая сказка, мини-Швейцария.

До того как в игру вступил я.

Задернутые шторы. Янтарный свет. Сколько раз я сидел вот так, смотря, но не видя, догадываясь, но не зная? Как понять, что делается внутри?

Я мог всю жизнь прожить и не знать. Удар в грудь. Хотя при чем тут знание? Мы были едва знакомы. Виделись три раза. Чашка кофе, бокал вина. Сара Нэш, моя клиентка. Я не так ее знал, чтобы понимать, на что она способна. И вместе с тем знал, понимал, крутанул руль, повернул машину. Я настолько же ее не знал, насколько она сама себя не знала.

Не только не иметь и не владеть – еще и не знать. Этот случай не похож на другие, которые попадают в досье, в архивы. В те архивы, что в шкафах, и в те, что в головах. Фото, отпечатки пальцев, особые приметы. В этом случае досье потеряно и никогда не будет найдено. Да, несправедливо, вне границ, не по закону – зато тут имеется другая сторона. Кто бы ты ни был, что бы ты ни сделал – всегда есть кто-то, кто не позволит тебе пропасть.

Переход границ, нарушение закона. Я ведь тоже не знал, кто я и что я, тоже не знал самого себя. Крутанул руль. Понесся через Уимблдон, вверх по Уимбддон-Хилл-роуд. Казалось – лечу в космической пустоте.

Остановился на этом самом месте. Метнулся мимо констебля. Он же бобби, фараон, мусор... Полиция. И оказался на месте преступления. Все глаза на мне, как будто я злодей, пришедший с повинной: я убил, я.

Сара сидела на стуле. Выглядела – в своем собственном доме – так, словно тоже явилась ниоткуда, из другого мира. Рядом стояла женщина из полиции – женщина, которая в других обстоятельствах, при другом раскладе могла бы обнимать Сару за плечи. И если я не знал этого раньше (я знал), то уж точно знал сейчас. Если не чувствовал раньше, чувствовал сейчас. Удар в грудь. Ножом.

Между нами лежал труп Боба. Мы изумленно посмотрели друг на друга. Я мог заявить об этом вслух, прямо на месте, под присягой, в присутствии свидетелей из полиции. Везде и всюду. В любом уголке земли. И дальше.

61

Рита спросила:

«Но ведь нельзя сказать, что у нее не было другого выхода?»