Свет – это мы

Ах да, совсем забыл. Малышка Ализы, прекрасная и совершенная во всех отношениях. Бесс засняла своего мужа, как он держит новорожденную Маж, целует ее в лоб и дует ей в животик, и должен сказать, что никогда раньше не видел своего лучшего друга настолько гордым и счастливым. Мое сердце переполнялось изумлением и восхищением.

– Лукас! Ты только посмотри! Я теперь дед!

Однажды поздним вечером, во время первого из многочисленных визитов Исайи в Калифорнию, Ализа позвонила мне по видеосвязи. Я уже очень давно ее не видел. Я был потрясен, когда с экрана на меня посмотрела прекрасная женщина за тридцать, вместо девушки, которую я ожидал там увидеть.

– Вы были правы, – сказала она во время нашего разговора.

– В чем?

– Что все наладится. Что я могу быть собой, и папа в конце концов поймет. Что он меня простит и примет такой, какая я есть.

– Твой отец – добрый человек, – сказал я.

– Это вы добрый человек, мистер Гудгейм, – сказала она, уставив в меня палец.

И хотя я видел, что она в самом деле так считает, я не позволил себе в это поверить. Так что я отвел глаза и начал расспрашивать ее про малышку Маж, чем и спас положение, поскольку Ализа просияла и говорила без умолку следующие сорок пять минут. Она только что стала матерью, и все, что касалось ее дочери, было для нее новым, свежим, чудесным и исполненным надежды.

Начиная с какого-то момента в тот первый год – думаю, примерно за месяц до годовщины – мы с Джилл стали ходить на могилу Дарси. Вскоре это стало еженедельной традицией, которую мы поддерживаем и по сей день. До того, как я оказался там с Джилл, я этого не замечал, но оказывается, на ее камне изображены широко распахнутые ангельские крыла – так широко, что видно каждое искусно выполненное перышко. Джилл утверждает, что на этом настоял я, и понятно, что они недешево обошлись, потому что скульптору пришлось немало потрудиться, но в моей памяти не сохранилось даже то, как я выбирал сам камень.

Мы с Джилл обычно приносим одеяло и расстилаем его на траве прямо поверх живота Дарси, а потом садимся и по очереди рассказываем моей покойной жене о событиях прошедшей недели – кулинарные перипетии Джилл в «Кружке», мои успехи с моими няньками, наши субботние приключения. Прошло уже три года, но Джилл так и не может сдержать слезы в конце каждого нашего посещения, когда она говорит Дарси, как скучает по ней и как старается заботиться обо мне. Я подношу пальцы к своим губам, а потом касаюсь ими холодной поверхности камня, перенося таким образом поцелуй.

Мы неизменно оставляем свежий букет цветов, который неизменно исчезает ко времени нашего следующего визита. По дороге домой с кладбища – вероятно, чтобы разрядить обстановку, – мы с Джилл придумываем истории о том, что случается с нашими букетами. Наша любимая из них – бесконечный сериал о могильщике по имени Гарри, жена которого, Гертруда, требует от него цветов, в огромных количествах, прежде чем соглашается допустить его в свою постель. Получает он гроши, и потому вместо того, чтобы покупать цветы, вынужден их красть всякий раз, когда чувствует в себе прилив желания, – то есть всегда. Часто случается, что мы с Джилл увлекаемся, и сюжет становится весьма запутанным. Случалось даже, что очередной эпизод заставлял нас сидеть в машине около дома, выключив мотор, пока мы не приводили историю к завершению.

«Горе бедному распаленному затюканному Гарри, которому приходится красть цветы, чтобы завоевать любовь и расположение!»

Так заканчивается каждая глава.

Мы посвятили Дарси в нашу игру, рассказав ей, что жители Мажестика принялись покупать цветы специально для Гертруды, вместо того, чтобы оставлять их на могилах близких – чтобы облегчить страдания несчастного Гарри. Дарси долго смеялась. По крайней мере, в нашем воображении.

В то Рождество Исайя и Бесс отправились в Калифорнию, чтобы проводить время с внучкой. Как я уже упоминал, от Эли ничего не было слышно, но говорили, что он переселился в тот же штат постоянно. Марк и Тони возобновили традицию показывать «Эта замечательная жизнь», и на сеанс было не пробиться – так что городской полиции пришлось присутствовать в полном составе. Я, впрочем, решил, что больше не переступлю порог кинотеатра – никакого, а тем более этого, несмотря на то, что Марк и Тони выдали всем Выжившим бессрочный пропуск. Большинство первоначальных членов нашей группы возобновили походы в кино. Финеас говорит, что это форма терапии погружения.

Я спросил его, не стоит ли и мне заставить себя пойти в кино, но он сказал: «Когда будете готовы».