Свет грядущих дней

Однажды, не сумев вернуться в гетто обычным путем, поскольку впереди лаяли собаки и уже настал комендантский час, Витка наткнулась на немецкий полигон. Ее чуть не застрелили. Тогда она, в слезах, притворившись заблудившейся, подошла к солдату[642]. Тот сжалился и приказал двум другим солдатам проводить ее. Витка утверждала, что каждый раз, когда она попадает в опасную ситуацию, на нее нисходит «ледяное спокойствие»[643], ощущение, будто она смотрит на происходящее со стороны, а потому может оценить обстоятельства и найти способ благополучно выкрутиться из них.

Теплой июльской ночью она покинула гетто вместе с двумя юношами и одной девушкой. Худенькая Витка обычно выскальзывала из гетто и возвращалась через узкие щели в стене, но на сей раз она повела своих спутников по крышам и дымоходам. Под куртками они несли пистолеты, гранаты и детонатор. Витка прятала за пазухой бомбу, сделанную Аббой из трубы[644]. (Ружка была членом «Бумажной бригады»[645] – группы, которая разыскивала и проносила в гетто еврейские книги для их сохранности. В библиотеке YIVO, виленского Исследовательского института идиша, она наткнулась на финскую брошюру, написанную в период, когда эта северная страна готовилась к русскому вторжению. В ней содержался курс ведения партизанской войны, в том числе способы изготовления бомб – даже с чертежами. Эта брошюра стала для них «книгой рецептов».)

Витка провела группу к самому подходящему месту, которое нашла заранее, в полной темноте, они прикрепили свою «штуковину» к рельсам, постоянно прислушиваясь, не идет ли поезд, после чего скрылись в лесу. Вдруг – несущийся локомотив и оранжевая вспышка, полыхнувшая до самого неба. Витка помчалась ко все еще двигавшемуся поезду, бросая гранаты. Поезд сошел с рельсов, перевернутые вагоны, дымясь, лежали на земле, паровоз свалился под откос. Немцы как безумные палили по лесу, спутница Витки была убита. Витка похоронила ее там же, в лесу, и помчалась обратно в гетто, чтобы успеть вернуться до рассвета. И хотя в предстоявшее время подрыв нацистских поездов станет обычной партизанской практикой, тот взрыв был первым актом диверсии во всей оккупированной Европе.

Несколько дней спустя подпольная газета объявила, что польские партизаны взорвали нацистский состав, погибло более двухсот немецких солдат. Эсэсовцы в порядке возмездия расстреляли шестьдесят крестьян из окрестных деревень. «Я не чувствовала себя виноватой, – признавалась впоследствии Витка. – Я знала, что это не я убила тех людей, – это сделали немцы. На войне легко забываешь, кто есть кто»[646].

После этого Витка постоянно выбиралась из гетто и возвращалась обратно, она помогла двумстам товарищам уйти в лес. Днями напролет она ходила по городу, проделывая десятки миль, выискивая места, где можно было незаметно провести группы евреев, иногда сама провожала такие группы. Но сначала вела их на кладбище, где в свежих могилах были зарыты пистолеты и гранаты. («Немцы ни одной живой души не пропускали через ворота [гетто], – однажды написала Ружка, – но мертвых выносить разрешалось»[647].) Витка распределяла оружие между товарищами, объясняла дорогу, которую разведала для них, и каждого целовала на прощание. Сама она была одной из сотни бойцов FPO, остававшихся в гетто для того, чтобы вести борьбу. Как-то ее батальон попал в засаду. Среди немногих выживших оказалась Витка. «Она просто вышла из окружения небрежной уверенной походкой, словно направлялась куда-то по своим делам, – описывал впоследствии этот эпизод один из хроникеров. – Никто ее не остановил»[648].

Без поддержки еврейской общественности мечта FPO о большом восстании в гетто потерпела сокрушительное разочарование – было сделано всего несколько выстрелов. Организованные и возглавленные Виткой бойцы вышли из гетто по виленской канализационной системе и добрались до леса; они рвались в бой и вдохновлялись сменой тактики: от обороны к нападению. Абба стал командиром еврейской партизанской бригады, разделенной на четыре подразделения. Сам он возглавил группу «Мститель», Витка командовала своим разведывательным отрядом[649].

В лесу советские офицеры, с которыми сотрудничала их бригада, посоветовали Аббе устроить семейный лагерь и приютить в нем девушек, которые будут готовить и шить. Ковнер, не видевший разницы между мужчинами и женщинами, отказался: каждый, кто может сражаться, должен сражаться, сказал он. Любой может взять оружие из общего арсенала и получить шанс вернуть себе самоуважение. Кроме того, он видел беспримерную храбрость этих женщин. По словам Витки, Абба требовал, чтобы минимум одна девушка участвовала в выполнении каждого задания, хотя мужчинам это не нравилось – порой приходилось нести на себе около десяти килограммов взрывчатки на расстояние в тридцать миль, а большинству девушек это было не под силу[650].