Свет грядущих дней

Ружку вместе с четырьмя мужчинами отобрали для участия в первой проводившейся евреями диверсионной операции; им предстояло пройти сорок миль и взорвать склад вооружений. После возвращения в гетто Ружка, чья спокойная, вызывающая доверие манера поведения снискала ей ласковое прозвище «Сестричка», не только доставала и тайно проносила книги, но и вербовала бойцов, поддерживала в них энтузиазм и была вторым лицом в боевом отряде гетто. Абба считал: ее стойкость служит доказательством того, что участие женщин в их борьбе не напрасно.

Ружка и ее спутники двинулись в путь ранним вечером, мороз пробирал до костей, у каждого члена группы были пистолет и две гранаты. Хрупкая Ружка настояла на том, чтобы она в свою очередь несла мину, весившую более двадцати двух килограммов. По обледенелым тропинкам они дошли до речки, лед был тонким, было видно, как под ним течет вода. Отряду, со всем его снаряжением, предстояло переправиться на другой берег, осторожно ступая по перекинутому бревну. Ружка поскользнулась и упала в воду. Ухватившись за бревно, она сама взобралась на него, несмотря на то, что ноги у нее онемели от холода и отяжелели от воды. Увидев, что она насквозь промокла, командир велел ей возвращаться в лагерь, чтобы не замерзнуть насмерть. Однако Ружка категорически отказалась, заявив: «Тебе придется всадить мне пулю в лоб, чтобы вывести меня из этой операции»[651]. Тогда, пройдя еще несколько миль, партизаны пробрались в какой-то крестьянский дом и украли сухую одежду для Ружки – это была мужская одежда, и Ружке пришлось закатать рукава и штанины, а в обувь натолкать носки. Потом они наставили оружие на хозяина дома, и тот указал им дорогу к месту, куда они направлялись. В результате их операции было убито пятьдесят немецких солдат и взорван немецкий склад оружия.

«Я помню первую засаду, которую мы устроили на немцев, так, словно это было вчера, – писала потом Ружка. – Величайшим счастьем для меня с тех самых пор, как разразилась война, был момент, когда я увидела валявшийся передо мной взорванный автомобиль с восемью убитыми немцами. Мы это сделали. И я, думавшая, что никогда уже больше не смогу радоваться, торжествовала»[652]. Ружка стала командиром патрульного подразделения[653].

Наряду с дерзкими боевыми обязанностями Ружка исполняла также и обязанности квартирмейстера[654]. Партизанские лагеря различались в зависимости от их местоположения и от того, как долго они оставались на одном месте, некоторые из них представляли собой целые деревни землянок, с клубом, своим печатным станком, лазаретом, радиостанцией, кладбищем и «парно́й баней», где воду нагревали, погружая в нее раскаленные камни. Еду, обувь, одежду, покрывала и прочие запасы в основном воровали у крестьян, зачастую отбирали под дулами пистолетов[655]. Еду готовили только по ночам, чтобы дым от костра не выдал место их расположения. Украденные у жителей деревни емкости наполняли водой из речек и источников[656], которые нередко находились в нескольких часах ходьбы от лагеря. Зимой, чтобы иметь питьевую воду, растапливали снег и лед. Спали, укладываясь тесными рядами в замаскированных землянках – помещениях, выкопанных в земле, со стенами, укрепленными бревнами и ветками, с настилом из травы и листьев и с покатой «крышей», чтобы сверху их не завалило снегом. С воздуха и со стороны землянки выглядели как неровные участки земли, покрытые низким кустарником. Эти крепко построенные укрытия были перенаселены, воздух внутри был «гнилостный и вонючий»[657].

В «Мстителях» Ружка курировала «здравоохранение». От недостатка витаминов в лагере процветали простуда, цинга, педикулез, пневмония, чесотка, рахит, воспаление десен и кожные язвы. (Однажды Витка кому-то одолжила свое пальто, и оно вернулось к ней кишащим вшами. Она набросила его на лошадь, и все паразиты перебрались на животное[658].) Ружка организовала прачечную: дважды в неделю партизаны приносили свою одежду к яме, где ее кипятили в котле с водой и золой. Она определяла обморожения. Делила на порции хлеб, представлявший собой сокровище в условиях исключительно картофельно-мясного рациона, и раздавала его больным.

Лекарства, как и оружие, достать было трудно, то и другое приносили курьеры, совершавшие вылазки в Вильно. Миниатюрная, золотоволосая, голубоглазая Зельда Трегер была лучшей связной[659]. В своей спокойной, но решительной манере она совершила восемнадцать вылазок из лесу в город – одна, по бездорожью, перебираясь через болота и озера. Зельду воспитывала мать – зубной врач, которая умерла, когда Зельде было четырнадцать лет. Зельда училась на воспитательницу детского сада. Но тут разразилась война, девочка убежала из гетто и нашла работу на ферме у одного поляка, который зарегистрировал ее как свою родственницу, дав ей таким образом официальный «христианский статус». Несколько месяцев спустя вследствие раны на руке у Зельды началось заражение, и она вернулась в гетто, где нашла своих товарищей по «Юному стражу» и вступила в FPO.