Свет и ветер

— То есть, полноценного расследования не проводилось, — констатировал я. — Причём, судя по «выговору в личное дело», вы отдавали себе отчёт в бездоказательности обвинений. Но, вместо того, чтобы выяснить степень и наличие вины, ограничились полуприговором. Отвратительно, комиссар. Либо виновный не понёс надлежащего наказания, либо невиновный наказан ни за что. Причина?

— Да там варп знает, что происходит! — взорвалась дамочка. — Этот десяток просто не мог быть нигде, кроме склада, поисковые группы прочесывали полпланеты с биодетекторами! А следов на складе нет! И доступ к замку только у коменданта!

— Почему не было проведено псионического допроса? — ровно спросил я.

— Квалифицированный телепат один, на всю планету. Я не нашла возможным отвлекать его, он занимался важным делом, хищения имущества, — выдала она.

— А потом, комиссар Друзилла? Допускаю, что на момент разбирательства псайкер был занят. Так задержали бы подозреваемых, провели полноценное расследование. Я зрю в вашем решении… небрежность. Пока, — оповестил я сжавшуюся дамочку. — Все документы по делу. Протоколы, показания, пикты, всё, что у вас и не только есть, — с этими словами я потыкал в край стола перстом.

Дамочка засуетилась, как и её чинуши, и через десяток минут стол был завален бумагами. Начав знакомиться с ними, я, кажется, понял, почему комиссар «забила» на расследование. Там реально творилось «варп знает что». Итак, в рамках учений, полк перебрасывался через ледяную равнину. Впрочем, ледяной была вся планета на несколько километров вглубь. Через дюжину часов обнаруживается, что полк пропал, на вокс не отвечает. Ещё через четыре часа он, точнее, машины были обнаружены. Пикты показывали перекошенный и застрявший расселине Леман Русс (типовой средний танк). И всё припорошено ледяной крошкой.

— Откуда на танках и внутри лёд? И следов танкистов не было из-за того? — уточнил я.

— Ледяной муссон, дневной, — выдала дамочка. — Да, следы могут быть только на крошке, слой в пару сантиметров на монолитном льду.

— На безатмосферной планете муссон? — прокурорски уставился я на неё.

— Местная особенность, ледяная пыль и крошка днем движется с севера на юг, а ночью — наоборот, — озвучила она. — Вроде бы что-то связанное со звездой, я не в курсе деталей.

— Предположим, — допустил подобное я.

И вот, десяток непонятно откуда взявшихся танкистов обнаруживаются через месяц у склада полка, этим складом воспользовавшегося. Живые, относительно здоровые, ни черта не помнящие после того, как «покинули технику для решения вопроса с застрявшим танком». Последнее проверил и псайкер, после проверки и установления амнезии занявшийся другими делами. Следов скверны, простой и техно, не обнаружено, ни черта не обнаружено. Прямо скажем, как бы бредово не звучало, но в рамках известных фактов вердикт трибунала — единственное, что объясняет факты.

Впрочем, объясняет — не значит, что комиссар невиновна. Это, скажем так, моё личное понимание и смягчающее обстоятельство, а никак не индульгенция за небрежность и неустановление истины.

Ладно, в целом картина с трибуналом ясна, но мне надо выяснить, где были эти десять солдат. Время вроде есть, так что решил я заставить окружающих побегать.

— Мне нужен комендант, здесь и сейчас, — озвучил я. — А также несколько солдат или офицеров из нашедших оставленные танки первыми. Из первых встретивших также. Вы, почтенные, не расслышали? — осведомился я, на что рыжая и Очевидность засуетились.

И проверка показала, что комендант никаких «следов пребывания» не убирал, о пребывании никого на складе не знал, из чего следовало, что на складе этой десятки и не было. И выходит, что десять человек, с, на минуточку, запасом воздуха на пару суток, при температуре от минус семидесяти до минус ста двадцати провели месяц чёрт знает где. Вынужденно посочувствовав комиссару, оказавшейся перед подобной картиной, я занялся лейтенантом и парой сержантов из «обнаруживших и искавших».

Однако и тут выходила дичь: биодетекторы, столь чувствительные, что на живой планете просто бы не работавшие (будучи забитыми помехами), тут калибровались на поиск жизни и ни в полукилометровой зоне поиска, ни плюс полкилометра чувствительности детекторов, живых, как понятно, не было.

— Спутникового наблюдения за поверхностью не ведётся? — без особой надежды уточнил я.

— За техникой, если постоянно, — закономерно обломала меня Друзилла. — Пикт-наблюдение включается специально, при прорыве орков, либо для рассмотрения деталей учений, в условном бою, например. В этом случае задействовано не было, — развела она руками.

— Недальновидно, — докопался я чёрт знает до кого и чего, ну и призадумался.

В принципе, зря я дергаюсь, подумав, решил я. Есть потеряшки, есть место, где они пропали. То, что местные ни черта не обнаружили, совершенно не факт, что не выявим мы. Но если они «просто пропали и ничего не помнят» это будет… Не знаю как, но мне не нравится. Дико даже для пронизанной имматериумом реальности, и разобраться в ситуации надо, невзирая ни на что.