Свет Илай (СИ)

Нужно сказать, что на свои двадцать я не выглядела. Мне давали от силы лет 15–16. А тонким голоском меня научила разговаривать Маринка.

Взгляд бойца сразу стал снисходительным, и «дяденька» соизволил разрешить.

— Ладно, сходи, только не слишком долго.

И я бочком проскользнула в крайнюю кабинку. Именно там была узкая створка окна, не забранная решеткой, через которую я могла спокойно выбраться на улицу, что и проделывала неоднократно, сбегая от назойливых ухаживаний Петра Анисимовича, старого, потертого жизнью риелтора.

Под окном шел широкий карниз, на котором крепилась высокая вывеска соседнего кафе. Немного пригнувшись, я, никем не замеченная, прошмыгнула за вывеской, свернула за угол здания и спокойно спустилась по пожарной лестнице. Заскочила через заднюю дверь в кафе, приветливо кивнула официанту Пашке, и подошла к барной стойке.

Но интересовали меня не выставленные пирожки и пирожные, и тем более не сам Пашка, а покупатели. У барной стойки стояла группа студентов, и когда они потянулись к выходу, я вышла вместе с ними. Студенты остановились на крыльце, с интересом рассматривая омоновские машины у соседнего подъезда, и, пока они там толпились, я, укрывшись за их широкими спинами, бодро направилась в сторону остановки.

Электричка была уже на подходе. Мысленно поблагодарив Маринку, посоветовавшую купить билет заранее, я проскочила турникет, вышла на платформу и юркнула в спасительные двери электрички, распахнувшиеся перед самым моим носом.

Был рабочий день, и народу в вагоне было не так уж и много. Выбрав свободное сиденье у окошка, я откинулась на мягкую спинку, и незаметно задремала…

***

Проснулась я не от перестука колёс, а от умопомрачительного, просто невероятного запаха жареного мяса, с удивлением открыла глаза, и замерла, раскрыв рот.

Громадный, ярко-малинового цвета, диск солнца едва коснулся кромки дальнего леса. Птицы свистели, щебетали, прощаясь с прошедшим днем.

У небольшого костерка расположились Яр с Эдрином. На длинных палочках прямо над огнем шкворчали куски ароматного мяса, запах которого и разбудил мое голодное сознание.

Светка, еда! Мясо! Когда ты в последний раз ела?

Я выбралась из повозки и подошла к моим спутникам. Те подвинулись, освобождая мне место, сунули в руки палочку с нанизанной на нее дичью, и я впилась зубами в горячее дымящееся мясо.

Да… А перчику-то не пожалели. Но как вкусно. Мммм…

— Ты что, целый год не ела? — изумленно спросил Яр.

— Гораздо больше, — ответила я с набитым ртом.

Яр засмеялся и протянул мне кружку с каким-то дымящимся варевом, а я… Я поймала себя на том, что смотрю в эти синие глаза, и, как дура, сижу с открытым ртом. Вот только влюбиться мне сейчас и не хватало.

«Светка, возьми себя в руки и закрой рот», — скомандовала я сама себе.

— Давай знакомиться, — протянул мне руку Яр.

— Светлана, — я ответила красавчику уверенным рукопожатием.

— Светла-ана? — удивленно протянул Эдрин. — Хм. Какое странное имя?

— Ты что, не здешняя? Не с Ренолона? — закидал меня вопросами Яр.

— Нет.

Спросить сейчас, что такое Ренолон, было бы, наверное, крайне рискованно. И я, только отрицательно помотав головой, добавила, — я не местная.

— Эртиш-Влад или Кантарион? — Эдрин с любопытством уставился на меня.

— Нет, я издалека. Очень.

— Ну, и из какой же страны ты к нам прибыла?

— «Вот ведь пристали», — подумала я, и, не найдя ничего лучшего, ляпнула, — из России.

— Никогда не слыхал, — удивленно покачал головой Яр.

— Я ж говорю, что издалека, — буркнула я, и подумала, — «Светка срочно меняй тему».

— А мясо очень вкусное.

— А ты знаешь, кого так аппетитно уплетаешь?

Учитывая ехидно-нагловатую улыбочку Эдрина, я поняла, что на палочках вряд ли зажаренный кролик или молодой кабанчик.

Ждать моего ответа Эдрин не стал, а сразу решил меня огорошить.

— Это крыса.

— А-а… — удовлетворенно протянула я, и потянулась за второй палочкой, — вкусно!

Лицо Эдрина вытянулось, и, как мне показалось, он даже обиделся, не ожидав от меня такой реакции.

А чего он ждал? Что я с криком вскочу, брошу мясо и буду верещать на весь лес — крыса, крыса!

Ха. Да после того, как мы три дня проблуждали с Сенькой Лапиным по лесу, и умудрились приготовить себе варево из пойманных лягушек, крыса не вызвала у меня какого-то отвращения. Она была весьма достойна присутствовать на этом лесном пиру.

К слову сказать, то варево мы с Сенькой так и не попробовали. Нас вовремя нашел Игорь Трофимович, наш местный лесник. Голодных, продрогших, с лягушачьим супом в эмалированной кружке.

Позже лесник, впечатлённый нашей тягой к путешествиям, несколько раз брал нас с собой в лес, рассказывал, что можно есть, а что нет, как не заплутать, и много еще чего интересного и полезного.

Отхлебнув из протянутой мне кружки, я мысленно поблагодарила Яра.

Напиток был густым, пряным и очень вкусным. Куда-то ушло жжение от перца.

— Да, перчика не пожалели, — не удержалась я.

Эдрин с недоумением уставился на меня.

— Чего, чего? Какого такого «пер-чи-ка»?

«Ага, Светка, — подумала я, — оказывается те слова, которых в этом мире нет, ты говоришь на русском. Так что, надо за языком последить».