Свет, который мы потеряли

Памятные мероприятия проходили по всему городу. В соборе Святого Патрика, в церкви Троицы служили службы, в Историческом обществе открылась фотовыставка. В Граунд-Зиро в небо били два ярких луча голубого света, теряясь в бесконечности гораздо выше башен, и их было видно за многие мили. И тут позвонил ты. Впрочем, я и сама подумывала позвонить тебе, хотя понимала, что этого делать не следует.

Не сомневаюсь: ты это помнишь.

Ты был тогда в Кабуле.

– Весь день о тебе сегодня думаю, – признался ты.

– И я тоже, – ответила я, быстренько скрывшись в комнату Виолетты и прикрыв за собой дверь.

– Я не знал, захочешь ли ты ответить.

Я постаралась вспомнить все твои попытки со мной связаться.

– Разве такое хоть раз случалось?

– Нет, никогда, – тихо произнес ты.

Я села на кроватку Виолетты, рассказала, как проходит День героев, что творится в Нью-Йорке. Ты пожалел, что тебя сейчас здесь нет.

– А стоило быть, как мне кажется. Залезли бы на крышу Венского общежития и сняли бы панораму города.

– Да, было бы здорово.

После этого мы замолчали, не зная, о чем говорить еще. Но и прерывать связь не хотелось ни тебе, ни мне. Мы сидели и молчали, прижав мобильники к уху.

– А давай представим, что мы сейчас там, – сказала я.

– И нет никакого дыма, и виден далекий горизонт.

Я закрыла глаза.

– И птицы, и синее небо, ни единого облачка, и люди идут по улицам, по своим делам, – продолжала я. – И доносится детский смех с детской площадки внизу. И никто не боится, что жизнь его может в любую секунду оборваться.

– А еще что ты видишь? – спросил ты.

– Эмпайр-стейт-билдинг. Его хорошо видно.

– Да. Стоит себе, крепкое и гордое здание.

– Да. Крепкое и гордое здание.

Я открыла глаза.

– А что, мне нравится, – сказал ты. – Спасибо тебе, Люси.

– Пожалуйста, – ответила я, хотя не вполне понимала, за что ты меня благодаришь.

– Ладно, мне надо ложиться, здесь у нас уже совсем поздно. – Ты даже зевнул посередине фразы.

– Хорошо. Спокойной ночи. И добрых снов.

Ты снова зевнул:

– Я очень рад, что ты ответила.

– А я рада, что ты позвонил.

Потом мы дали отбой, и я поняла, как много для меня значил разговор с тобой в этот день. Иначе день показался бы ущербным, неполным.

А ты? Ты тоже почувствовал нечто подобное?

Глава 62

Бывает так, что какие-то слова, фразы, имена людей застревают в мозгу и преследуют тебя изо дня в день. Не знаю, звучат они повсюду на самом деле или я просто напряженно жду их и поэтому сразу обращаю внимание.

После твоего звонка одним таким словом стало «Кабул». Вторым – «Афганистан».

И вот через три дня я услышала эти слова по Национальному общественному радио. Разбомбили американское посольство в Кабуле. Я сразу подумала о тебе. И, не успев даже сообразить, что делаю, схватилась за телефон.

С тобой все в порядке?

Я стояла и, не отрываясь, смотрела на экран, пока не увидела точки: ты пишешь ответ.

Жив-здоров. Даже не ранен. Меня там не было. А вот друзьям досталось.

Потом снова точки.

Хотя и со мной не совсем все в порядке.

Я не знала, что на это отвечать. Поэтому не ответила.

Прости.

Глава 63

Я частенько думаю, что на протяжении нашей жизни мы обретаем разных людей. В том числе и Людей – с большой буквы. Тех, к кому всегда обращаемся в случае крайней необходимости, на кого всегда можем положиться. Если нам повезет, такими Людьми для нас сначала становятся родители. Потом родственники. Друзья детства. Супруги.

Но ты, похоже, так и не обрел Людей, в отличие от большинства, потому что долго не сидел на одном месте, а может, в силу своего характера: уж такой ты был человек. Правда, у тебя была мама. Из «Фейсбука» я знала: ты частенько ездил с ней повидаться. И еще, я думаю, у тебя была я. Но во всем остальном у тебя было полно и знакомых, и друзей, с которыми ты делил кров, к которым время от времени ездил в гости, но рассчитывать на них в трудную минуту ты не считал удобным. По крайней мере, в то время, когда мы были вместе, и я допускаю, что и потом, ведь звонил ты всегда именно мне.

Однажды субботним днем зазвонил мобильник, и на экране я увидела твой номер. Мы с Виолеттой гуляли в парке Коксаки. Я раскачивала ее на качелях. Коксаки не официальное название парка. Просто прошлым летом Матео – сын Вивианы, моей знакомой, – и еще четверо ребятишек, поиграв здесь на детской площадке, подхватили вирус Коксаки. Вот Вивиана и заклеймила парк. Словечко прижилось, все живущие поблизости родители подхватили название с той же легкостью, с какой детишки подхватывают вирус, – и несколько месяцев никто сюда не ходил. Но здравый смысл подсказал нам, что за зиму вирус, скорее всего, погиб, и в тот день на качелях взмывала не только моя Виолетта.

Даррен в это время был с Лиамом в бассейне, на уроке плавания в режиме «папа и ребенок».

Я изо всех сил толкнула качели с Виолеттой и нажала на зеленую кнопку мобильника. И услышала в трубке всхлипывания. Виолетта подлетела ко мне, и я запустила ее в новый полет.

– Гейб! – сказала я. – В чем дело? Ты что, ранен? Где ты?

Послышался глубокий вдох.

– В аэропорту Кеннеди, – прозвучал ответ. – У меня умерла мама, Люси. Умерла, понимаешь?..