Свет любви и веры (сборник)

Я привстала, чтобы прервать его, вернее, попыталась привстать и не смогла.

– Какое отношение это имеет к твоей репутации? – спросила я. – Я столько времени унижалась и мучилась ради сохранения твоей репутации! И вот твоя благодарность?

Он принес со столика в углу комнаты пустую чашу для льда и опустился на колени рядом с моей кроватью.

– Ширин![9] – сказал он. – Сегодня ты унизила меня перед всеми родными и близкими! Ты пустила по ветру мою честь и славу. Я столько лет гордился тобой, я хвалился твоей выдержкой и упорством. Ах, если бы я мог дать тебе понять, как мне тебя не хватает! Как хотел я, чтобы в тот вечер, когда ты укладывала спать моих голодных детей, старательно рассказывая им сказку, а потом, еще более оголодавшая, чем они, едва смогла дойти до кровати, – как хотел я показать тебе твое превосходство надо мной, как хотел я, чтобы ты увидела, до какой степени справедлив Божий порядок! Чтобы ты увидела, что здесь есть такие степени и звания, которых не удостаиваются даже шахиды, их получают за заслуги, похожие на твои дела того дня.

– Джавад! – ответила я. – Но не осталось ни проблеска надежды…

– Если откроешь глаза как следует, – сказал он, – увидишь много проблесков. Их столько, этих проблесков, сколько людей на земле. И это не узенькие проходики к Богу, это дороги, и даже столбовые дороги. А если ищешь тропочку под настроение, лучше не ищи: попадешь в тупик.

– До каких же пор следует терпеть? – спросила я.

– Не успеешь глазом моргнуть, и всё кончится, – ответил он. – Если бы ты могла увидеть время отсюда, сверху… Когда глянешь отсюда вниз, то увидишь, что целый век короче дня. И неужели не стоящее дело – потерпеть эти полдня в обмен на вечность блаженства?

Я молчала. Он приблизил пустую чашу для льда к моему лицу и поднес пальцы к моему рту. Я невольно открыла рот, и он сунул мне в горло свой палец, похожий на светящийся рог, – и я извергла из желудка всё то, что выпила, всё это вылилось в чашу.

И мне стало легко, как после родов. И я рассмеялась в ответ на нежную улыбку Джавада, и, хотя глаза мои закрывались от усталости, я сказала:

– Ты сделал свою работу, Джавад! Ты дал мне вечность.

Джавад нежно коснулся обеими руками моих век и моих щек, и вытер остатки слюны с уголков моего рта, и чуть слышно произнес:

– Останься здесь! Дорогая Ширин, останься!

Когда я пришла в себя, то увидела, что чашу Джавад опорожнил, прибрался в комнате и ушел – только что ушел. Я еще услышала поворот ключа в замке входной двери – значит, это он уходил. Может, если бы он чуть тише закрывал эту дверь, я так быстро не пришла бы в себя.

Хватит на жизнь [10]

Только тогда, когда нож дошел до моих костей, я вспомнил об уважаемом господине министре. И сказал себе: а разве дела могут стать еще хуже, чем уже стали? Существует ли цвет темнее черного? Пойду и всё честно и без утайки ему расскажу. Не убьют ведь меня.

Ах, если бы эта мысль пришла мне с самого начала… Я ведь слышал, что все, кто входит в кабинет к господину министру, выходят оттуда довольными и счастливыми. Стало быть, всё, что я делал до того, было сплошной глупостью…

Я должен был в первый же день, как только вошел в Министерство землеустроения, пойти в этот главный кабинет.

Вместо этого меня спровадили в кабинет зама по документарному подтверждению.

И я сказал ему: господин! Я владею землей площадью пять тысяч метров – получил ее в наследство от дяди. Хочу часть ее продать, а на вырученные деньги построиться на остальной части и жить на ней. Каков должен быть порядок моих действий?

Господин замминистра задумчиво покачал головой и ответил: всё сложно. Очень сложно. Вступление в наследство, раздел площадей, продажа, строительство, жизнь – каждое из перечисленного представляет собой отдельный проект. У вас начались большие трудности.

– Это так, – ответил я. – Смерть дяди действительно…

Он улыбнулся: нет, я вовсе не об этом говорю. Я о земле.

– О земле? – удивился я. – Большие трудности?

– Да. Уже на первом этапе пятьдесят процентов, то есть две с половиной тысячи метров, уходят в качестве налога на наследство.

Я удивился: земля?! Уходит?! Налог на наследство? Две с половиной тысячи метров? Почему?

Он встал, расправив плечи, заложил руки за спину и начал ходить по кабинету.

– Вы какую роль сыграли в смерти вашего дяди?

Я испугался: я? Я клянусь, что никогда…

Он прервал меня: клясться не требуется. Я вам верю. Вы не сыграли никакой роли в смерти вашего дяди. Я правильно понимаю?

– Совершенно правильно.

– Зато мы сыграли важную роль.

– Вы? В смерти моего дяди?

– Не только вашего дяди. Но всех. Инфляция, дороговизна, бюрократия, пробки и тысячи других проблем служат причиной того, что народ мрет и наследники быстрее получают ожидаемую ими собственность. По этой причине государство и взимает налог: плата за услуги наследникам в деле получения соответствующего наследства.

Я сказал: значит, я теперь должен отдать две с половиной тысячи метров в виде налога?!

– Таков закон, – ответил он. – Но я сделаю так, что вы заплатите налог лишь в объеме тысячи метров.

– Вы очень добры ко мне.