Свет маяка

Шторм начался неожиданно. Эскадренный миноносец совершал учебный поход. Зарываясь острым форштевнем в бушующие волны, корабль упорно шел вперед, туда, где серое, взлохмаченное море словно слилось со свинцовым, безжизненным небом. Вода гуляла по кораблю, шлифовала, мыла палубу.

— Спущусь в машинное, — бросил замполит Терехов. — Посмотрю, как там ребята. Все же новички. Укачало, небось.

— Ребята крепкие, привыкнут. В штормягу быстро оморячатся, — сказал командир.

Держась за поручни, Терехов спустился с мостика и, окаченный с головы до ног, быстро скрылся в люке, прикрыл за собой тяжелую крышку. Вот оно, машинное отделение. Ритмично гудят турбины. Пахнет горячим мазутом и маслом. Жарко. Моряки следят за приборами, которых здесь множество. Балансируя по уходящей из-под ног палубе, переходят с места на место, проверяют исправность механизмов и приборов. Ни одного лишнего движения.

В годы войны Терехов сам был машинистом и поэтому людей этой специальности особенно уважал. А к своему земляку, старшине группы Алексею Гридневу, донскому казаку, питал особую симпатию.

— Жарковато у вас, — громко произнес Терехов.

Гриднев быстро обернулся.

— Тепленько, товарищ капитан третьего ранга… Злится Баренцево. Вон как качает!

— Ералаш. Как говорится, света белого не видать. Ну как молодые? Не укачались?

— За работой шторм не страшен. Главное, не надо о нем думать, тогда и не укачает.

— Рецепт проверенный, — поддержал замполит. — На себе испытал. — Ну так вот, товарищи машинисты, скоро корабль придет в заданный квадрат и начнет поиск подводной лодки. Помните: выполнение учебной задачи зависит во многом от вас.

— Не подведем, — уверенно бросил Гриднев.

Терехов неодобрительно покачал головой:

— Хоть вы все и отличники, но зазнаваться рано, Рано…

* * *

Сдав вахту, Алексей Гриднев пошел отдохнуть. Поднявшись по трапу, он открыл люк и только было высунул голову, как его с головы до пят обдало холодным душем.

После жары в машинном здесь, наверху, было холодно. Вдруг налетевшим порывом ветра и накатом волны сорвало вентиляционный раструб и со звоном покатило по железному настилу. Гриднев, забыв, что инструкция категорически запрещает во время шторма выходить на палубу, в мгновение выскочил из люка, успел схватить раструб. Но новый шквал сбил его с ног. Гриднев больно ударился о кнехт и все же ловко поднялся на ноги. До люка было всего несколько шагов. Но волна, та самая, которую называют «девятым валом», сбросила старшину в море. Все произошло молниеносно.

Очутившись в ледяной купели, Гриднев с ужасом увидел удаляющийся корабль.

— Полундра! — это было единственное слово, которое пришло в голову.

Эскадренный миноносец уходил все дальше в бушующее море. Сердце Гриднева судорожно сжималось. Он кричал, но голос его гас, подобно зажженной на ветру спичке. А море бесновалось, пенилось, бурлило. Гриднев пытался плыть. Был он первоклассным пловцом. Еще мальчишкой легко перемахивал Дон — туда и обратно без отдыха. В соревнованиях по плаванию Алексей не имел соперников среди колхозных ребят всей округи. Но в Баренцевом море долго не поплаваешь.

Алексей напряженно работал руками и ногами. Быстро устал. «Надо беречь силы». Он прекратил бессмысленную погоню за кораблем, перевернулся на спину, стараясь меньше двигаться. Волны бросали его: то вздымали высоко вверх, то опускали. Низко, касаясь крыльями воды, пролетали крикливые чайки, садились на белые гребешки и вновь устремлялись ввысь…

Время тянулось медленно-медленно. Алексею казалось, что с того момента, как он очутился во власти волн, прошла целая вечность. Его охватило безнадежное отчаяние. «Только бы сохранить силы… Дольше продержаться… Товарищи выручат. А вдруг не найдут?»

Вот катится огромный, похожий на гору, вал. Гриднев знает: чтобы избежать удара, надо нырнуть. Пропустив накат, матрос вынырнул, но надвигался другой, еще более высокий вал. Холод, страшный холод сковывал движения. Гриднев закрыл глаза, до боли сжал зубы, заставляя себя ни о чем не думать. Тело коченело, ноги становились непослушными, чужими. Свело правую руку — он укусил ее до крови. Судорога прекратилась. А мозг отчаянно работает. В голову лезут тысячи мыслей. Гриднев успокаивает себя: ведь на миноносце поймут, что он упал за борт. Родной корабль совсем, совсем недалеко. Алексей отчетливо представил себе доброе лицо Терехова. Замполит улыбается и одобряюще говорит: «Держись, Алексей, мы тебя выручим».

Кружатся снежинки. Чайки легко и весело купаются в волнах. Алексей думает о жизни. Раньше почему-то он никогда о ней не думал. Так хочется жить. Мысли опять уносят его на эскадренный миноносец, где остались дорогие и близкие друзья. «Человек за бортом!» Командир сам руководит спасением: стопорит машину, кладет руль, чтобы отвести корабль от утопающего, приказывает на ноке реи поднять флаг «Ч» и приспустить кормовой флаг до половины. Гремит выстрел дежурной пушки, и звенит аварийный колокол…