Свет маяка

Обсудили, как быть с рацией. Большинство высказалось за то, чтобы найти надежное место, завернуть а полотно и зарыть. Крепляков и Журов решительно возражали. Они сами понесут. Отберут у фрицев батареи и заставят рацию «говорить».

Шуханов тоже жалел аппарат. И в то же время неразумно нести лишние тринадцать килограммов. И он приказал разыскать муравейник и спрятать бездействующий ящик «до лучших времен».

Журов посоветовал запастись и палаткой и простыней из парашюта.

— Сложите аккуратно и оберните ими рюкзаки, — сказал Миша. — Они сильно набиты, в них больше ничего не поместится. А так мы замаскируем мешки и запасемся материалом.

Мишина идея понравилась. Каждый сделал еще запас портянок и носовых платков.

«Похоронили» рацию. Остатки парашютов скрутили в тугой узел и спрятали под корнями большой сосны.

— Авось когда-нибудь вернемся в эти лесные края, — сказал Шуханов. — А теперь пора уходить.

Бой

Определили на карте маршрут. Прямая линия от места стоянки до Масляной горы проходила по лесу, в двух местах пересекала проселочные дороги, небольшое озеро, реку, две поляны. Населенные пункты оставались в стороне. «Это хорошо, — думал Шуханов, — не придется петлять, шагая лишние километры».

Растянулись цепочкой. Шли между толстенными стволами елей и сосен. Попадались корявые, в два обхвата, старые березы. Довольно часто пересекали заячьи и лисьи следы, а в одном месте вспугнули трех лосей. «Значит, война не всю живность уничтожила», — улыбнулся Шуханов.

Тоскливо и однообразно скрипело где-то сухое дерево. Неутомимый труженик — дятел выстукивал из дупла личинку. Вдали надрывно кричала какая-то птица…

В рыхлом снегу лыжи глубоко оседали, идти приходилось медленно. То и дело попадались занесенные снегом кусты, в них путались лыжи. Шуханов видел, как утомились люди — все тяжело дышали и еле-еле переставляли ноги.

Отдыхали чаще, чем об этом было объявлено. В первый день прошли не больше десяти километров. Как только стало темнеть, остановились на ночлег. Среди большого лесного выруба оказался сарай с сеном. Шуханов посмотрел на карту: совсем близко раскинулась маленькая деревенька Овалино. Туда он послал разведку.

А на следующий день стряслась беда.

Отряд отдыхал. У самого входа в сарай горел костер. На рогульках в котелках кипятился чай. На жердочках сохли портянки.

— Внимание! Кто-то идет! — приглушенным голосом крикнул стоявший в дозоре Поликарпов.

Лепов вел неизвестного человека.

— Кто такой? — спросил Шуханов.

— Из местного колхоза я. Тут поблизости: рукой подать, — проговорил неизвестный. Потрепанная ушанка из русака совсем закрывала глаза. В губах — потухшая цигарка-самокрутка. Человек просил помочь. «В деревне полицаи безобразничают. К женщинам пристают, нас, мужиков, обижают. — Говорил и все время старался заглянуть в сарай. — Их и всего-то пятнадцать. Так что сообча быстро предателей на тот свет спровадим».

Шуханов смотрел на мужичишку. Почему-то он не внушал доверия, «Зачем Лепов привел его? Неразумно, рискованно. Придется серьезно предупредить».

— Откуда вы знаете, кто мы?

— Своих за тыщу верст видим. Партизаны — сразу понятно.

— Подождите у дерева.

Когда человек отошел, Лепов сказал:

— Я был в деревне: он правду говорит.

— Весьма возможно, — сердито произнес Шуханов. — Не следовало тащить его сюда… Проверим еще раз. Передай ему, чтобы возвращался домой.

Лепов удалился.

Шуханов вошел в сарай.

— Придется уйти в лес и там ждать наступления темноты, — сказал он. — Если это провокатор, то ночью его друзья-приятели постараются незамеченными подойти к сараю и без лишнего шума расправиться с нами. Поэтому часть людей мы оставим в засаде.

Лепов же всей душей верил, что человек не врет. Он своими глазами видел полицаев и не понимал, почему командир недоволен. «Излишняя сверхбдительность».

Договорились: проникнуть в деревню ночью и напасть внезапно. В деревню с семью бойцами пойдут Шуханов и Бертенев, а Лепов с остальными будет в резерве…

Ночь выдалась светлая, морозная. Яркая луна словно издевалась над небольшой группой людей, мечтавших о снежном урагане и кромешной темноте. «Но ничего не поделаешь. Может, это и к лучшему», — успокаивал себя Шуханов. Шагавший рядом Журов показал вдруг на занесенные снегом неубранные суслоны и что-то прошептал. Шуханов заметил свежие следы.

— Ложись! — крикнул он и послал по ближайшему суслону короткую очередь. Словно по сигналу защелкали ответные выстрелы. Теперь Шуханов окончательно убедился: «колхозник» был подослан. «Шляпы!» — мысленно выругал он Лепова, разведчиков да и себя.

Выстрелы грохотали и около сарая.

— Сдавайтесь! Мы сохраним вам жизнь! Хлеба дадим, — донеслось до Шуханова.

Вдруг раздался голос Лепова:

— Батальон, вперед!

И хотя «батальон» состоял из пяти бойцов и, давая команду, Лепов рассчитывал на дураков, но цели своей достиг. Полицаи на некоторое время прекратили стрельбу. Партизаны воспользовались замешательством, отползли и спрятались в лесу.

Шуханов насчитал двенадцать человек. «Кого же нет? Веселова и Летунова».

— Идут! Идут! — крикнул Журов.