Свет между нами

Я спустилась вниз надеть чистое белье, футболку и мягкие пижамные штаны. Когда я бегом вернулась наверх, тело все еще пело от прикосновений Ноя. Он лежал на постели в других штанах и черной футболке, на фоне которой цвет его глаз был столь красив, что словами не передать. У самой двери скрипнул паркет, и Ной вскинул голову. От его нежной улыбки у меня закружилась голова.

Не знаю, привыкну ли к тому, как он прекрасен, когда улыбается. Надеюсь, что нет.

Я забралась к нему в постель. Он тут же заключил меня в объятия и страстно поцеловал, а потом отпустил. Я чувствовала себя страшно усталой – вымоталась от гаммы эмоций, пережитых за эту ночь: страха, страсти, чистейшего наслаждения и сердечной радости. Веки стали слипаться.

За окнами гремел гром, в стекло стучал дождь.

– Это, наверное, хорошо, что мы сегодня не переспали, – проговорил Ной. – Наверное, лучше не спешить, – он прижал меня к себе. – Мне предстоит много работы, Шарлотта. Битва с собственными демонами.

– Как и мне, – ответила я, думая о пропущенном прослушивании. – Но во мне… забрезжила надежда.

– Надежда. Оттенки серого.

– Хм? – я уже с трудом держала глаза открытыми.

– Да так, слова одного человека, – Ной чмокнул меня, ласково погладил щеку. – Спасибо, Шарлотта.

– За что?

– За то, что ты тут. Со мной.

Он прижал меня еще крепче, и я прильнула к нему. Я задремала, окутанная теплом его тела, и мне снилось, что я парю.

Акт II Аллегро

Глава 21

Ной

Она пошла вниз, но я все еще чувствовал ее запах на подушках, простынях и своей коже. Я лежал, завернувшись в покрывала, объятый ее ароматом. Тело помнило, какая она на ощупь, и жаждало большего. Жаждало всего, завладеть ею целиком, как только возможно, сейчас и навсегда.

Мое будущее с Шарлоттой – последнее путешествие в неизведанную страну. Однако прежде чем отправиться в него, я должен кое-что исправить.

Я нашарил на тумбочке телефон и сказал позвонить Люсьену. Я проговорил со стариком четверть часа. Целых двадцать минут. Я не рассказал ему всего необходимого, оставил это для разговора по душам, но поведал достаточно. Договорившись обо всем, мы закончили разговор.

Я сбросил покрывало, пересек комнату и прошел вглубь гардеробной. Тут еще витал запах моего любимого одеколона. Я ощупал висящие вокруг меня пиджаки с брюками, все из дизайнерских коллекций. Такую одежду я обычно надевал на роскошные мероприятия, устраиваемые «Планетой Х». Грудь кольнуло сожаление. Интересно, чем они сейчас заняты? Главный офис журнала расположен здесь, в Нью-Йорке. Мои бывшие коллеги тоже здесь, как и старые друзья, сообщения от которых я неизменно игнорирую со времен реабилитационного центра. Они рядом: заняты своими делами, планируют поездки, пишут статьи.

Я должен быть с ними. Или еще лучше где-нибудь на задании: ощущая порывы ветра, прыгать со скалы, скользить на лыжах или парить в небесах, расцвеченных яркими красками заката.

Внутри вспыхнула злость, и я чуть не дал ей разгореться. Мелькнула мысль о Шарлотте, и я потушил огонь ярости. «Двигайся дальше, – мысленно велел я себе, как когда-то на физиотерапии. – Просто двигайся дальше».

Я прошел в угол шкафа и нашел нужное.

Взял и разложил складную трость. Сорок шесть дюймов алюминия, две длинные части, обтянутые белой светоотражающей лентой. Во всяком случае, так сказали консультанты. Ручка у трости, по их словам, черная, с нейлоновой петлей на конце для надевания на запястье. «Белая трость», как они ее называют, раздвижная и легкая. И я ее, черт возьми, ненавижу.

Я подавил порыв закинуть трость обратно в угол и с ее помощью прошел к комоду. Мне хотелось убедить себя, что с тростью ничуть не легче, гардеробная маленькая и потеряться в ней может только идиот, однако вынужден был признать: с тростью в руке я чувствовал себя увереннее. Казалось, с ней безопаснее.

На комоде я нашел старую бейсболку. Подушечки пальцев обвели вышивку спереди – наложенные одну на другую буквы N и Y. Синяя бейсболка, белая вышивка. Я надел ее и повернул козырек назад. Волосы скрывают шрамы на затылке, выступающие и отчетливые, но лишняя предосторожность не помешает.

Я открыл верхний ящик комода и пошарил среди запонок, дорогих часов, которые никогда больше не надену, и зажимов для банкнот, которые никогда больше не использую. Нашел солнцезащитные очки, купленные мне сестрой по выходу из реабилитационного центра. Когда Ава вручила их мне, хотелось размозжить очки каблуком и показать, что я не собираюсь играть роль тактичного слепца, прячущего пустой взгляд от людей. Однако это была бы просто выходка засранца, поскольку я в любом случае не планировал выходить из дома.

Теперь же я собирался выйти в мир, и у меня сосало под ложечкой при мысли о том, что мой блуждающий взгляд будет привлекать внимание. Я нацепил очки. Легкие, но крепкие. И дорогие. У Авы великолепный вкус. Интересно, как я в них выгляжу?

И забуду ли когда-нибудь о том, как выглядел раньше?

– Готов? – позвала снизу Шарлотта.

Нет. Но я пытаюсь, детка, изо всех сил.

– Уже иду, – отозвался я.

Глава 22

Шарлотта