Свет мира

— Если ты его любишь, я могу сочинить ему стихотворение от твоего имени, это будет стоить всего полторы кроны.

— Ты веришь в любовь? — спросила она.

— Как ты можешь так говорить, мне даже страшно, — сказал скальд.

— Почему ты ищешь отговорки?

— Это не я, а ты спрашиваешь слишком прямо. Он готов воевать с кем угодно.

— Да, он, разумеется, подходит тебе. Я уверен, что ты его любишь.

— Он прислал мне стихи, он вполне мог сам их написать.

— Угу, — сказал скальд.

— У него есть собственный бот, а дом принадлежит ему пополам с матерью, ну и, конечно, деньги в банке. Он много плавал на иностранных судах. Это неважно, что он немного старше, чем я. Мне никогда не нравились слишком молодые люди. А тебе нравятся молоденькие девушки?

— Сколько тебе лет? — спросил он.

— Двадцать три, — сказала она. — А когда я написала «Мечту о Счастье», мне было всего семнадцать. Последние пять лет, что была жива моя тетка, мне приходилось так много работать, что некогда было сочинять романы. На мне был весь дом.

— Дом, — сказал скальд, — это мне понятно.

Они подошли к калитке.

— Ты заставила меня вернуться, — сказал скальд.

— Спасибо, что ты проводил меня, — сказала она.

— Сегодня я дважды разрешил, чтобы меня вернули.

— Нужно что-то делать и для тех, кому доставляет удовольствие возвращать людей с дороги, — заметила она.

— Никогда не забывай свою мечту о счастье.

— Я никогда не забуду, с каким удовольствием я слушала твою речь. Буду думать об этом, пока не засну.

— Ну, до свидания и спокойной ночи.

Но, пройдя несколько шагов, он обернулся и крикнул:

— А что мы решили со стихотворением?

— Я и забыла, — отозвалась она уже возле дома. — Об этом надо подумать.

— Каким должно быть стихотворение? — спросил скальд.

— Каким хочешь, — ответила она.

— Ты хочешь, чтобы оно было длинное?

— Как сочтешь нужным.

— Многие хотят за свои деньги получить стихи подлиннее.

— Ну, пусть это будет три строфы или пять, но только не больше семи. А вообще-то как сочтешь нужным.

— Истинная любовь немногословна, — заметил скальд.

— Кто знает, может, моя любовь настолько истинна, что даже скальд не сможет отыскать для нее нужных слов.

— Тогда тебе не пришлось бы просить меня сочинять за тебя стихи.

— Ты смеешься надо мной, — сказала она, открыла дверь и захлопнула ее за собой. Скальд остался на дороге перед домом, так и не поняв ее. Трудно было при таких обстоятельствах писать любовные стихи, обращенные к Йенсу Фарерцу.

Глава пятая

В Небесном Чертоге горел свет. Скальд решил, что у его невесты уже сидит какая-нибудь сплетница и рассказывает ей о том, как молодая девушка при всех подала ему руку. Что он может сказать в свое оправдание, и тем более если ей стало известно, что его видели прогуливающимся в темноте с этой девушкой? Новости в поселке распространяются с быстротой молнии. Но это была не сплетница. Не кто иной, как сам директор Пьетур Паульссон, сидел у изголовья ребенка, с пенсне на носу и золотой цепочкой на животе.

— Ты не поверишь, но этот святой человек принес нам целый пузырек эликсира жизни для нашей малютки, — сказала невеста скальду. — Осподи, вознагради добрых людей на веки вечные.

— О таких мелочах и говорить не стоит, добрая женщина, — заметил директор. — Разве мы все не истинные исландцы?

— Конечно, и надеюсь, Бог даст, мы всегда будем истинными исландцами, — сказала невеста, и скальд вытаращил глаза, услышав эту неуместную молитву.

— А разве в нашей власти перестать быть исландцами? — спросил он с беспокойством, не понимая, чем вызван неожиданный приход Пьетура Паульссона.

— Вот это мне приятно слышать от нашего скальда, — сказал директор. — Теперь я вижу, что ты свободный исландец, а не какой-нибудь грязный стихоплет.

— Мне так досадно, что я не могу предложить нашему благословенному директору чашечку кофе, — сказала невеста.

— Да пропади он пропадом, этот яд, — сказал директор Пьетур Паульссон и сделал рукой жест, свидетельствующий об отвращении. — Мы, исландцы, потомки древних викингов, которые утоляли жажду собственноручно натопленным рыбьим жиром, а в случае чего не гнушались и его осадком. Я слыхал о старых охотниках на акул, которых зимой выбросило кораблекрушением на шхеры, они вместо водки пили горячую тюленью кровь. Это были не какие-нибудь там ирландские рабы, мой милый, это были свободные исландцы из Исландии, которым никогда бы не пришло в голову организовать союз краснобаев и убийц, направленный против нашей экономики. Наоборот, они всегда заботились о чистоте своего ореола.

— Да, — сказала невеста скальда, — это были достойные люди, царствие им небесное.

— К сожалению, я не знаю, что такое ореол, — заметил скальд. — Я ведь так мало читал.