Свет мира

— Жена, выгони отсюда детей. Я не желаю, чтобы эти болваны торчали здесь, пока я разговариваю с людьми.

К счастью, болваны уже наелись, но, прежде чем покинуть столовую, они, пробегая мимо гостя, строили ему длинные носы и душераздирающе вопили.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что у тебя есть склонность ко всему духовному, дружок? — спросил директор, когда стало тихо.

— Поэзию и науку, — ответил юноша.

Директор мгновенно преобразился, он сказал:

— Присядь, пока я поем, нам надо поговорить. Дело в том, что, если б я не стал директором, я непременно стал бы скальдом и ученым. У меня есть к этому способности. Но такова уж судьба человеческая, дружище, теперь мне приходится довольствоваться лишь сочинением небольших стихотворений к случаю, то есть я подыскиваю темы для стихотворений и поручаю одной знакомой женщине написать их за меня. А ты пробовал когда-нибудь сам сочинять стихи?

— Да, — ответил Оулавюр Каурасон Льоусвикинг, — я сочинил всего восемьсот шестьдесят пять стихотворений, они все записаны у меня в тетрадях, которые мне прислал отец. Кроме того, я написал много поздравительных куплетов и шуточных четверостиший, но они у меня не сохранились.

— Послушай, дружок, — сказал тогда директор. — Разреши мне, как старшему, сделать тебе одно замечание: ты ничего не достигнешь тем, что будешь стараться написать как можно больше. Я никогда не писал слишком много. Одно-два стихотворения, когда необходимо; стихи по поводу разных торжественных случаев или внезапных несчастий — этого довольно. Но писать сотни стихов без особых причин — это, как правило, кончается нытьем и жалобами на всякие несуществующие беды, потому что человеку начинает казаться, что он живет недостаточно хорошо. Так я никогда не пишу. Надеюсь, и ты тоже не из тех, кто пишет подобным образом. Скальд должен быть здоровым и в радости и в горе. Я признаю только здоровую поэзию. Я не признаю современных так называемых реалистических поэтов, вроде этого голодранца из Скьоула, которые роются по помойкам, потому что копаться в грязи присуще их свинской натуре. Скальд должен воспевать «страну, где мир царит и равенство живет». Ты меня понимаешь?

— Да, — сказал юноша, понимая, что сейчас ему больше всего пригодился бы тот талант, который чудом перенес бы остатки директорского обеда в рот талантливого скальда.

— Ну, тогда все в порядке, — заявил директор. — Все молодые скальды должны привыкнуть писать о прекрасном и добром. Как только я кончу есть, ты сможешь послушать мое последнее стихотворение. А что касается науки и разных исследований, мы здесь ими тоже весьма интересуемся, ибо они помогают поднимать простых людей на более высокую ступень и приучают их думать не только о желудке. Я давно уже мечтаю организовать у нас в поселке небольшое научное общество во главе с моим управляющим, доктором, пастором и, может быть, судьей, хотя он живет и не здесь. Этой зимой я сам провел несколько опытов вместе с одной молодой девушкой, но, честно говоря, пока еще не получил убедительных результатов, правда, мне кажется, что в конце концов все будет в порядке. Надеюсь, она все-таки согласится на необходимый эксперимент. Я поклялся, что с ее помощью я получу неопровержимые доказательства. Как видишь, дружище, и мы здесь в Свидинсвике тоже интересуемся духовными проблемами.

— Да, — сказал скальд, — но мне еще нет и восемнадцати и я не получил должного образования, чтобы понять все, о чем ты говоришь.

— Ну, никто на это и не рассчитывает, — сказал директор Пьетур, великодушно прощая юноше его необразованность. — Никто и не ждет, чтобы какой-то несчастный подопечный прихода, заброшенный в глухой фьорд, разбирался во всех тонкостях современной науки. Но одно-то, я надеюсь, ты понял, если только ты действительно интересуешься духовными вопросами, а именно то, что современная наука должна иметь лишь одну цель, и эта цель — загробная жизнь. Я не признаю других наук и исследований, кроме тех, которые своим главным объектом считают загробную жизнь. Мой девиз — разумное христианство. Надеюсь, тебе это понятно?

— Да, — сказал юноша.

— Ибо какой смысл был бы в этой земной жизни, если бы за ней не следовала жизнь небесная?

— Это верно, — согласился юноша. — Если человеку живется хорошо, он хочет жить вечно. А почему людям живется плохо? Да потому, что им недостает правильного взгляда на жизнь, им не хватает разумного христианства. — С этими словами директор, насытившись, вытер рот рукавом и тыльной стороной ладони, заботливо стер все пятна супа с отворотов пиджака, вынул верхнюю челюсть, насыпал табака на ту часть, которая прилегает к нёбу, и вставил челюсть на прежнее место.

— А что такое правильный взгляд на жизнь, дружище? — спросил он.

Этого дружище не знал.