Свет мира

В третий и в последний раз он должен выбрать между этими домами. В доме по одну сторону дороги его ждет постель, еще не остывшая после унесенного недавно бедняги; там, под сенью смерти, он может получить приют вместе с крупным землевладельцем Гисли и его товарищами, пока в одно прекрасное утро и его тоже не вынесут, куда положено. В доме по другую сторону дороги живет сама земная красота с ее волнующей округлостью, воплощенная в образе юной женщины, сама опасность настоящей жизни таится в ее чарующей улыбке, зовущей к страстной вечной борьбе, может быть, и к вечному несчастию, но зато в этом доме нет места понятию «смерть». И скальд сделал выбор: воспоминание о ее молодом крепком теле и о горячем женском взгляде, каким она посмотрела на него сегодня утром, победило, ему непреодолимо захотелось жить. Он постучал в дверь.

Он стучал долго, наконец в окне появился человек и сердито спросил, когда эти проклятые пьяницы перестанут барабанить по ночам в двери к порядочным людям. Это был отец девушки.

— Вегмей дома? — спросил скальд.

— Вегмей? Дома? Это ночью-то! А где ж ей, по-твоему, еще быть? Ты кто такой? Чего тебе надо?

Скальд объяснил, что хотел спросить у Вегмей, не будет ли она так добра и не разрешит ли ему у них переночевать.

— Напился в стельку, — решил отец девушки.

— Нет, — ответил скальд, — просто мне некуда деваться.

— Здесь тебе не ночлежка, — заявил отец девушки. — Катись к черту!

В ту же минуту в окне появилась заспанная девушка, она хотела узнать, что тут происходит. Оказалось, это вернулся ее тронутый, которого она угощала кофе с баранками.

— Ах, это опять ты! — воскликнула девушка. — Боже мой, мокрый, грязный как собака. Давай быстрей в кухню!

Входная дверь была не заперта, таков уж обычай бедняков, у них ведь нечего красть, поскольку все уже давно украдено. Скальд вошел в кухню. Девушка, зевая, вышла ему навстречу в стареньком, наспех надетом платье.

— Бедненький, ему же негде ночевать, — сказала девушка. — Отец, ему негде ночевать, ха-ха-ха! Давай пустим его к нам.

— Я целый день таскал камни и не собираюсь уступать свою постель первому встречному.

— Он может лечь в кухне на полу, — сказала она. Правда, вскоре оказалось, что гость слишком промок, чтобы спать на полу, к тому же и укрыть его было нечем, он мог схватить воспаление легких. Девушка быстро переменила решение и сказала:

— Придется положить тебя на мою постель. Она втолкнула его в комнату, где все семейство наслаждалось такой изысканной роскошью, как чистая совесть, благодаря которой сон бывает особенно крепок.

— Вот моя постель, — сказала девушка. — Ложись быстро да укутайся потеплее, чтобы не простыть.

Одни люди богаты, другие очень бедны. Но девушка из дома у дороги владела тем истинным богатством, которое ни один вор не смог бы у нее похитить, даже если бы обчистил весь дом. Скальд умылся и забрался под одеяло к двум теплым от сна ребятишкам, лежавшим в ногах кровати, а девушка схватила тонкое одеяльце, пожелала скальду спокойной ночи и ушла в кухню, притворив за собой дверь. Он натянул одеяло до самого подбородка, никогда в жизни он еще не спал в такой мягкой постели. Со всех сторон слышалось равномерное посапывание. Летний дождь тихо и мирно стучал по крыше, юноша быстро согрелся, все невзгоды исчезли, никто не может так остро ощущать счастье, как человек, у которого нет своего дома. Уже засыпая, он восхищался этой благородной девушкой, которая среди ночи уступила свою постель чужому человеку. Чего стоил бы мир, в котором мы живем, не будь в нем таких богатых и великодушных людей?

Когда скальд проснулся, ярко светило солнце и жирные мухи громко жужжали на окне. Детям, очевидно, было велено потихоньку одеться и идти на улицу, в кухне девушка распевала веселую песенку и звенела посудой. Он кашлянул несколько раз в знак того, что проснулся, и девушка появилась в дверях, она пожелала ему доброго утра и засмеялась, она уже успела расчесать свои пепельные волосы, и их мягкие волны блестели в лучах солнца, шея у нее была белая и крепкая, туфли она надела прямо на босу ногу, вся ее фигура была воплощением тех земных линий, которые, без сомнения, являются наиболее непостижимой тайной жизни, а может, и мерилом самой красоты. Словом, юноша и представить себе не мог, что такая богатая женщина может пожелать нищему доброго утра.

— Доброе утро.

Сегодня уже не было ни кофе, ни цикория, неповторимое счастье сегодняшнего дня заключалось в сахарной пудре, которую она поставила перед ним вместе с головой соленой трески и кипятком.

— Лопай пудры сколько влезет, пока детвора не налетела, — сказала она и сама взяла полную горсть пудры.