Свет мой

Ветеринар и глазом не моргнул, и ухом не повел — не удостоил Драндулета ни словом, ни взглядом, будто там, где он стоял, — пустое место.

— А ты чего? — обращался тогда Драндулет к Андрюше. — Кролик, че ли? Мышка подопытная? Лягуха-квакуха? Неужто это человек?! — Палец Драндулета штыком направлен на ветеринара. — Ему б только сливки снять, шерсть — с овцы… Эх, Андрюха! Пошли-ка со мной — угощаю! Выпьем водочки, поговорим… Вот это будет научный эксперимент! Пошли…

Драндулет еще долго куражился, выпендривался… такой человек этот Федька. И не поймешь — то ли ушибленный жизнью, то ли обойденный ею…

Измаялся от ожидания гостей Андрюша. Ходил-ходил и прикорнул на старой ольховой колоде во дворе. Проснулся — в постели. «Уйду за реку-у! Дорогу моряку-у!» — бесшабашно кричал петух за окном. Андрюша оделся. Все в доме спали. У дверей комнаты Нины Андрюша остановился и попытался тихонько приоткрыть их, пройти и посмотреть на спящих гостей: тут должны ночевать они. «Не-е трон-нь», — противным сонным голосом заскрипела дверь. Андрюша оставил ее в покое и вышел на крылечко.

Легкая розовая заря застенчиво поднималась над лесом. Было прохладно, тихо. Из-под крыльца вышел кот Наполеон и положил к ногам Андрюши полуживую мышь. «Спасибо», — засмеялся Андрюша и выбросил ее в огород. Кот фыркнул и полез на чердак. За спиной Андрюши кто-то засопел. Андрюша обернулся: перед ним стоял мальчик лет пяти, очень чистенький, розовенький, кудрявенький… то ли на поросеночка походил, то ли на барашка.

— Тебя как звать? — бесцеремонно ткнул мальчик пальцем в его живот.

— Андрюшей…

— Ты? Андрюша?! — Он выставил ногу, точно собирался напасть на Андрюшу. — Ха-ха-ха! Черт ты! Лысый черт! — засмеялся мальчик и спрыгнул с крыльца. — Леший! Леший! Домовой! — дразнился и прыскал смехом мальчик.

Андрюша хотел обидеться, но мальчик в такой замечательной матроске, золотокудрый, смешливый… нравился ему. Все же этот мальчик — гость.

— Я с луны упал, — сказал Андрюша тихо и таинственно.

— Отку-уда-а?! — в изумлении мальчик перестал скакать.

— Не с верблюда. С луны, — твердо повторил Андрюша и показал на лопухи у огорода. — Сюда шлепнулся.

— Не разбился? — рот у мальчика от удивления не закрывался.

— А я на одуване приземлился, — не моргнул и глазом Андрюша.

— На каком таком одуване? — мальчик смотрел на Андрюшу дружелюбно и с уважением.

— На большом одуване, как на парашюте Там, на луне, — махнул он рукой в небо, — вот такие одуванчики растут! Большие. Сорвешь и — лети куда надо.

— А где твой парашют? — хитро прищурился мальчик.

— На чердаке, — невозмутимо врал Андрюша.

— Здесь? — побежал мальчик к лестнице. — Полезем? — от волнения его уши порозовели.

— Нельзя, — как бы угнетенно вздохнул Андрюша. — Кот Наполеон сторожит, серди…

«Мяу-у!» — душераздирающе раздалось над ними. Кот Наполеон — взъерошенный, в саже и пухе, с глазами, полными зеленого страха, — одним махом взлетел на самый верх крыши…

После обеда Андрюша и Сергунчик (так звали мальчика), крепко взявшись за руки, отправились деревню смотреть.

Баба Клава строго напутствовала:

— …к реке не ходить — прошлым летом у крутояра баран утоп (нынче его видели с лодки: ходит по дну реки круторогий, камни рогами перекатывает, кого усмотрит у берега, так к себе в улов тащит); собак не дразнить; со всеми здороваться; ворон не считать — не то — не дай бог — под машину попадете…

Пошли… Андрюша повыше на голову Сергуньки будет, одет сегодня по-праздничному: в белой рубашке, в мягких вельветовых брючках, босой… Летом он никакой обувки не признает.

Сергуньке все в деревне в диковинку: высокие теремошные избы, ворота резные… Петуха увидит — остановится, козу — почему у нее глаза такие — поперек смотрят, и борода, как у черта… Все ему объясни, расскажи, покажи. Андрюше это даже нравится…

У колхозной конторки лошадь стояла, запряженная в двуколку. Увидел Сергунька лошадь, аж запрыгал; потянул Андрюшу за рукав:

— Конь какой… черный… в масле весь…

Засмеялся Андрюша.

— Жирный и чистый… вот и блестит. А масти — вороненой. Черной, значит. Воронком зовут поэтому…

Подошли к Воронку. Андрюша руку под морду коня тянет — погладить хочет, а Сергунька здоровается с кем-то. Андрюша повертел головой туда-сюда — никого. Засмеялся снова. Вспомнил наказ бабы Клавы — со всеми здороваться. Вот Сергунька и здоровается с Воронком… Андрюша полез в карман за хлебом. Боится Сергунька Воронка. Вон — зубы какие! Как хватит за руку! Полруки откусит. Но — так хочется, чтоб эта большая красивая лошадь, с темными, как спелые сливы, грустными глазами взяла у него хлеб из руки. С опаской тянет краюху Сергунька. Воронок, вроде усмехается — фыркает и осторожно, одними губами, берет хлеб.

— Взял! — радуется и скачет Сергунька. — Взял!

Идут дальше, радуясь солнышку, небу голубому большому, живности деревенской, букашкам разным… Идут, смеются, болтают… Счастливые.

— А как рак свистит? — спрашивает Сергунька.

— Вот так, — свистит тихонько Андрюша. — Зимой… Зимой им скучно в норках сидеть, холодно и страшно. Вот они и пересвистываются. Свистопляска по всей реке… аж лед звенит…