Свет на исходе дня

Владимир Гоник Свет на исходе дня

Единственной улицей протянулась деревня вдоль озера, избы смотрятся в воду, против каждой на мелководье мостки: стойкие, шаткие – какой где хозяин.

Озеро плоско лежит среди лугов, за лугами глухой, без просветов, бор; проселок, выбежав из деревни, канет в лесу и, сдавленный деревьями, уходит куда-то.

Ранним утром, когда лужи затянуты молодым льдом, а полуживая от холода трава взята инеем, по улице идет стадо. Тонкий лед ломается под копытами, над ним проступает вода. Коровье дыхание вырывается паром и взлетает облачками – по всей улице над течением спин плывут в холодном воздухе облака пара, как привязанные к рогам надувные шары.

Изо дня в день движется стадо по улице, огибает озеро и рассыпается по лугу. Изо дня в день, долгие годы.

В запотевших освещенных окнах двигаются неразличимые тени, над трубами поднимаются дымы, в них бегут, обгоняя друг друга, искры.

В одном из домов, как и в других, горела печь. Хозяйка появилась на пороге.

– Сима, скотину выгони, – сказала она.

Сима сидит на неметеном полу в длинном зимнем пальто, отслужившем давно срок, – полы прикрывают ноги – и смотрит в огонь. Лицо ее без выражения, глаза редко мигают, большие красные руки лежат на коленях. Она не шевельнулась и продолжает смотреть в огонь.

Хозяйка подошла к Симе и громко, раздраженно повторила:

– Не слышишь? Скотину выгони!

Сима молча встала – открылись босые ноги – пошла к двери. Потом она выпустила из хлева корову и двух овец и выгнала на улицу. Стадо уже прошло, удары кнута слышались в конце улицы. Сима взмахнула руками, издала хриплый отрывистый звук и погнала корову и овец вдогонку.

Босыми ногами она ступала по мерзлой, белой траве, по окаменевшей за ночь грязи – торопилась за стадом, которое огибало озеро.

Она ходила босая до снега. Зимой носила на босу ногу большие стоптанные валенки, в них и спала, и сбрасывала, едва в первых проталинах открывалась земля. Другой обуви она не знала.

Местные привыкли, не удивлялись. Приезжие озадаченно смотрели, как она переставляет темно-багровые ноги, и скорбно спрашивали:

– Что ж, некому ей обувь купить?

– Да покупали, – отвечали деревенские. – И сестра покупала не раз, и люди давали… Не носит. Так ей вольней. А холода она не чувствует.

Сима пустила корову и овец в стадо и вернулась. Перед воротами она стала в лужу, обмыла ноги и пошла в дом. Сестра возилась у печи, взглянула мельком и ничего не сказала. Сима остановилась, посматривая на сестру и на ситцевую занавеску, отгораживающую часть комнаты.

– Не смотри, нечего тебе там делать, – сказала Варвара.

Сима покорно села на высокий порог и закрыла ноги ветхим пальто. Она сидела у низкой входной двери, обитой мешковиной, и смотрела перед собой так же непроницаемо, как раньше в огонь.

– Чем без дела сидеть, курей покорми, – сказала Варвара и протянула решето с остатками хлеба.

Сима вышла во двор и опрокинула решето. Со всех сторон двора сбежались куры. Она смотрела на их возню.

Сестра была сегодня не в духе. Сима чувствовала это; она знала лишь отдельные слова – "иди", "дай", "возьми"… – и не понимала, о чем люди говорят между собой, но сразу, как зверь, постигала, кто из них добрый и кто злой.

Дверь за спиной у нее отворилась, с ведрами вышла сестра.

– Пошли, – сказала она и направилась на берег.

Сима пошла за ней.

На берегу против соседней избы плотники рубили баню. Расставив ноги, они брусили бревна; у свежего, в пояс высотой, сруба земля была усыпана белой щепой.

– Серафима, иди к нам, подсоби! – крикнул один из плотников, двое других разогнулись и с интересом смотрели.

Сима направилась к ним. Она всегда доверчиво делала то, что ей говорили, не понимая подвоха. Она уже прошла полпути, когда Варвара обернулась и кинулась за ней.

– Куда же ты, дура?! – Она схватила Симу за руку и потащила за собой. – Кобели! – ругалась она под смех плотников. – Жеребцы стоялые! Холостить вас некому! Иди, иди, недоумка… Откуда ты взялась на мою голову?!

– Зря ты, Варвара, – сказал средний по возрасту плотник. – Симу твою можно вместо телеги приспособить, спина у нее во! – два бревна ляжет.

Пологим берегом сестры сошли к воде: озеро за ночь отступило, обнажив сырой песок. Варвара подала Симе ведро, а сама осталась стоять. Сима побрела по мелководью, пока вода не поднялась до пальто.

– Черпай! – крикнула Варвара.

Сима наполнила ведро и побрела назад. Она вышла на берег, остановилась и ждала, глядя на сестру.

– Что смотришь? Ставь, бери другое, – сказала Варвара.

С пустым ведром Сима снова побрела в воду.

– Что ж ты, Варя, в такой холод ее гонишь? – с упреком спросил старик, плотник. – Зима на носу.

– Ничего ей не сделается, здоровей нас, – хмуро ответила Варвара.

– Здоровей-то здоровей… Только не сладко, поди, в такую воду лезть. Ты вон в сапогах и то не лезешь. Она смирная, ты ее и гонишь. Сестра ж все-таки…

– Она не чувствует, – пробормотала Варвара, отворачивая лицо.

Сима вышла из воды и без труда понесла оба ведра в дом. Варвара шла сзади.

– Вот сила в бабе, – сказал молодой плотник, глядя им вслед.