Свет на облаках (САМИЗДАТ)

Саксы расступились — но до дротиков дело не дошло. В брешь ударила кольчужная конница. Клин разжал саксов надвое, но начал увязать в массе. Посыпались удары. Проходя сквозь строй, колесницы вреда особого не нанесли. Разве Анна вновь окровавила крюк, а Окта любезно вернул врагам ту самую франциску, из-за которой остался без любимого скакуна и на ближайшие недели лишился способности ездить верхом. Зато, прорвавшись, ударили болтами — в спины рубящихся со всадниками бойцов. От штурмового строя к тому времени и так ничего не осталось — а импровизации, возникшей от непроизвольного смыкания, хватило ржания, лязга колёс, болтов и крюков, да метких дротиков графской свиты. Что колесницы в одиночку не ходят, Окта уяснил сам — и в людей своих вбил. Днем маленький отряд не добился бы ничего — но ночь увеличивает врага лучше любой лупы. Началось бегство.

От резни саксов спас приказ графа — и крики фанфар. "Живым — собраться!" Надо выполнять главную задачу, а не головы резать. Хотя новый меч в который раз показал себя оружием надежным, и просил рассечь острием десяток бегущих. Ему это особенно понравилось: рубить с коня. Хотелось и с колесницы попробовать. Про клинок начинали ходить байки: что ему уступает любая броня, что он режет железное оружие, как масло. Неправда. Просто — оружие выше всяких похвал. Которое не гнётся, когда острие бьёт врага между доспехом и шлемом. Которым можно встретить вражеский клинок — хотя лучше такого и не делать — и не остаться безоружным. И уж остроты его с лихвой достает на долгую битву — чего никак не скажешь о старых мечах. Те через час сечи можно отдавать в перековку!

Но гоняться за славой, когда союзники изнемогают? Теперь, поднявшись на холм, граф увидел всю картину. И, в который уже раз, подивился предусмотрительности бриттской богини.

Этот холм она собиралась окопать. Включить в линию укреплений. Хотя бы гребень. Но лишние полторы мили удлинили бы циркумвалационную линию вдвое. Выбирая между вторым рвом и холмом, Немайн выбрала ров. Теперь ров завален, а с холма, под гору, катятся саксы. Возле иссеченного частокола уставшие воины — все вперемешку — пытаются не пустить врага внутрь укреплений. Зато на вершину холма взошла его конница. Удар сверху вниз, да в спину — мечта! У четырех других колесниц иная работа. Прежде, чем возглавить таранный удар, Окта приветственно помахал огням лагеря. Знал: сида увидит.

— Слава графу Роксетерскому! — донеслось со стороны лагеря, — Все позиции держатся! Бей!

Заметила. Ей подали факел, машет в ответ. Колесничий опустил длинное копье. Всадники так же поступили со своими, покороче. Теперь все в броне — и не угадать, кто мерсиец, кто камбриец — тем более, что многие из воинов уговорили свои общины признать правителем Окту. Тех прав, которыми он, как граф, обладал в Роксетере, в новых владениях не пахло — зато воинов и кое-какие доходы приобрел. Вместе с необходимостью постоянно навещать Камбрию для отправления суда.

— Слава! Роксетер! — орут защитники укреплений.

— Роксетер! Камбрия! — крик всадников бьет по растерянным врагам раньше копий. Ударить частоколом? Бежать тем некуда — впереди стена, позади конница. Зато их много… Рисковать не хотелось. Окта перестроил отряд в клин. Дал отмашку трубачам. Конец самой успешной из колонн оказался и самым страшным. На сей раз преследование сдерживалось лишь необходимостью поддерживать порядок. Которому очень способствовало покрикивание с башни.

— Все укрепления держатся! Граф, левее — мины!

Понял! Хотя для него «мина» — не взрывчатка, а траншея или подкоп. Заходит в тыл тем хвикке, что сгрудились в углу между укреплениями. Осторожно, медленно. Его заметили, начали отступать — через ловушки. Пусть стрекала доблестно полегли — триболы остались. Судя по крикам и стонам, избежать укуса за ноги удалось не всем.

— Внимание! Вижу огни!

На вершине холма полыхают три костра. Аннонцы сложили их заранее, Эйре оставалось только поджечь. Поддельный сигнал к вылазке гарнизона.

— Всем — к внутренним линиям! Бета, косой, возвышение два. Бей! «Бета», возвышение один!

Гарнизона в городе после истории с кожами — сотен семь. Еще полстолько — женщин, подростков, стариков. Кто может стоять на стене, но не годится для вылазки. А еще кому-то нужно рабов стеречь. Если их не перебили. Сколько из них вышло? Половина. Меньше, чем надеялась, но тоже не плохо. Плохо, что дорогу им стрекалами не устелешь — самими нужна. Вот эти самые четыреста шагов между частоколом и воротами. Саксы прорвутся — но там, где не преуспели тысячи, сотням ловить нечего. А потому — ждать, пока отойдут от города подальше. Пока перелезут ров, другой. Пока ввяжутся в рукопашную схватку… Пора! Над полем боя разносится:

— Луууковка!

Войско радостно подхватывает.

— Лук и Камбрия! Лук и Дивед!