Свет над тайгой

Молчаливая девушка поставила перед Тилоном блюдо с его любимыми маслинами, а старику пододвинула чашу со странным кушаньем. Это были катышки из теста, старик уничтожал их с видимым удовольствием.

— Отведай-ка, — предложил он Тилону. Тот несмело раскусил катышек. Внутри оказалось мясо с какой-то острой приправой.

— Нравится? — спросил старик.

Тилон кивнул, вытирая выступившие слезы. Старик сказал название еды, но юноша не сумел повторить чудное слово. Пелоп молчал, устремив неподвижный взгляд в окно, поверх головы девушки. Кто знает, какие картины проносились перед его мысленным взором? За окном легкий ветерок шевелил виноградные листья, уже тронусые осенью.

Девушка убрала со стола и присела на краешек скамьи.

— Ступай, — сказал ей старик, — нужно подвязать лозы на восточном склоне, их повалил вчера ветер.

— Сегодня ты потрудился неплохо, — сказал Пелоп. — Теперь ступай домой, отдохни хорошенько, иначе завтра не сможешь прыгать. Завтра, — голос его окреп, — я раскрою тебе главный секрет прыжка.

Тилон так устал, что даже радости не почувствовал. Поднявшись, он почувствовал, что тело налилось свинцом, стало тяжелым и непослушным.

Идя к калитке мимо виноградника, Тилон заметил вдали между лоз тоненькую фигурку девушки. Девушка подвязывала лозы. Больше всего Тилона поразило, что она тихонько что-то напевала — слов, конечно, разобрать нельзя было из-за дальности расстояния. А то уж он всерьез начал подумывать, что девушка либо немая, либо немного не в себе. Недолго думая, Тилон свернул с тропинки. Увидев направляющегося к ней юношу, девушка смолкла.

— Значит, ты умеешь говорить? — сказал Тилон.

Девушка стояла, опустив руки, в которых держала бечевку. На вопрос Тилона она не ответила, только подняла на него глаза.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Гидона, — сказала она.

— Я уже давно бываю у вас, но ни разу не слышал твой голос, — сказал Тилон. — Почему ты все время молчишь?.

Гидона снова потупилась, на щеках ее проступил нежный румянец. Еле заметно девушка пожала плечами, теребя в руках бечевку.

— Ты дочь Пелопа?

— Да.

— Я сразу догадался об этом, как только увидел тебя. Ты похожа на него. Пелоп, это было давно, рассказывал о тебе.

— Правда? — улыбнулась Гидона. Улыбка удивительно красила ее. — Мне отец тоже много рассказывал о тебе, о том, как повстречались вы в Спарте…

Они стояли на склоне холма, между шпалерами роз, а предвечерние тени все удлинялись.

— Замучил тебя, наверно, отец, — лукаво улыбнулась Гидона. — Задумал на манер Праксителя или Фидия вылепить из тебя атлета — победителя Олимпиады. А отец у меня упорный. Если что-нибудь задумал — обязательно доведет до конца.

— Его желание совпадает с моим. А о его упорстве мне всегда напоминают собственные мои мышцы, которые ноют не переставая после бесконечных тренировок.

— Как ты считаешь, Тилон, ты станешь победителем Олимпиады?

— Если бы я так не считал, то не тренировался бы каждый день до десятого пота.

— Я смотрю каждый раз, когда ты прыгаешь, — призналась Гидона.

— Знаешь, я сегодня прыгнул почти на сорок дельфийских стоп! — с гордостью произнес Тилон.

Юноша посмотрел на солнце, зависшее над горизонтом, и переступил с ноги на ногу.

Гидона спросила:

— Тебя, видно, ждут в селении?

— Нет, меня никто не ждет, — ответил Тилон. — Просто стадо пора гнать домой.

После его ответа глаза девушки засветились от радости. Они продолжали говорить, не в силах расстаться.

— Мне пора, Гидона! — спохватился Тилон.

— Придешь завтра?

— Как всегда.

— Я буду ждать тебя. Вот, возьми на дорогу! — сказала Гидона, отломив кисть винограда и протянув ее Тилону.

…Кисть была чуть недозрелой, но Тилону показалось, что он никогда не ел вкуснее винограда.

Он возвращался в селение с доселе неведомым чувством. Это было чувство чего-то огромного и важного, что отныне вошло в его жизнь. Размахивая веткой, он погонял стадо, но мысли его были там, на винограднике, где тоненькая девушка поднимала и подвязывала полегшие лозы.

Вдали показались первые хижины селения, разбросанного среди гор, и стадо само прибавило шагу.

Потянуло дымком, сладким, домашним.

Тилон подумал, что Гидона стала для него теперь самым близким и дорогим человеком на свете. Одна мысль о том, что он увидит ее завтра, переполняла его радостью.

«Почему Гидона так молчалива и грустна? — размышлял он, спускаясь со склона. — Видно, немало ей пришлось хлебнуть там, в Афинах, когда отец пребывал в спартанском рабстве».

ТАЙНА ПРЫЖКА

Так уж получилось, что лишь незадолго до Олимпийских соревнований раскрыл Пелоп своему молодому другу тайну дальнего прыжка. Тайна показалась Тилону ошеломительной: оказывается, чтобы побить все рекорды на дальность, прыгать нужно было… держа в руках дополнительный груз!

— Но это бессмыслица! — воскликнул Тилон, едва дослушав Пелопа. — Ведь если я возьму в руки груз, мой вес увеличится. А ты говоришь, что я прыгну дальше!

— Не торопись с выводами, мой мальчик, — сказал Пелоп. — Сначала проверь и убедись, потом говори.

— Но и так очевидно…