Свет над тайгой

— Очевидность — враг истины, — резко оборвал Тилона старик. С этими словами он вынес из беседки два странных, доселе невиданных Тилоном одинаковых предмета: это были диски, снабженные по краям массивными округлыми утолщениями. Посредине каждого из дисков было сделано по пять отверстий, в которые можно было пропустить пальцы. К ним подошла Гидона и, взяв у отца один из дисков, умело продела в него пальцы: видно, она умела с ним обращаться. Второй диск взял Тилон и принялся внимательно его разглядывать.

— Диск похож по форме на спартанский щит, — заметил он.

— Верно, похож, — улыбнулся Пелоп. — Только назначение у него другое. Более мирное.

Гидона вернула диск отцу.

— Я сам придумал эту штуку, — сказал Пелоп и щелкнул ногтем диск. Металл чутко отозвался. — Придумал долгими ночами, когда тело ломит от усталости и побоев. И мечтал осуществить ее, когда Зевс поможет мне вырваться из рабства.

— Значит, когда мы встретились в Спарте, Пелоп, у тебя этих дисков не было?

— Они были у меня в голове! И я верил, что испытание подтвердит мою правоту. Потому я и сказал тебе, Тилон, что владею тайной дальнего прыжка. Ни одна душа в мире не знает о прыжке с грузом, — продолжал Пелоп. — Ты будешь первым. Но довольно терять время. Пойдем к скамме!

— К скамме? — удивился Тилон.

Да, юношу ждала еще одна неожиданность: в течение ночи, пока Тилон отдыхал в селении, неуемный Пелоп успел соорудить в глубине дворика, за беседкой, настоящую олимпийскую скамму — дорожку для прыжков.

— Когда ты успел, отец? — удивленно спросила Гидона, остановившись у края дорожки.

— Прямо-таки тринадцатый подвиг Геракла! — восхищенно пробормотал Тилон, разглядывая великолепную скамму.

— Для этого боги даровали мне две вещи: ночь и бессонницу, — довольно улыбнулся Пелоп.

Тилон прошелся вдоль кромки скаммы — длинной неглубокой ямы, дно которой было посыпано морским песком. Песок был разровнен настолько тщательно, что образовывал идеально ровную поверхность.

— Чем не Евклидова плоскость? — с гордостью произнес Пелоп, любуясь делом своих рук.

Юноша не мог глаз оторвать от скаммы. Филлион столько раз описывал ему олимпийскую дорожку для прыжков, что Тилон мог в любой момент, закрыв глаза, представить ее. И вот она перед ним наяву, длинная-длинная скамма, поблескивающая под утренним солнцем. Точный прообраз той, на олимпийском стадионе…

Гидона тронула ногой корзину, на дне которой остался песок, принесенный сюда с побережья.

— Зря ты выходил ночью так далеко, отец, — сказала она. — Тебя могли заметить. Ты же знаешь: нам все время грозят. Лучше бы послал меня — я бы обернулась быстрее.

Пелоп махнул рукрй:

— Обошлось — и ладно. Приступим лучше к делу.

— Но я не знаю, как с этим прыгать… — произнес Тилон, растерянно вертя в руках диск.

— Откуда же тебе знать? — согласился Пелоп. — Сначала посмотришь, как буду прыгать я. Постарайся запомнить все движения и постичь суть дела. А потом станем изучать подробности. Для сравнения я первый раз прыгну без груза, так, как это делают все атлеты Эллады.

Пелоп сбросил легкую накидку, оставшись в набедренной повязке.

— Отец, но ведь врачи запретили тебе резкие усилия, — сказала Гидона.

— Делать нечего, и тянуть больше нельзя, — ответил Пелоп. — Я должен прыгнуть, чтобы Тилон все увидел собственными глазами.

«А ведь он в свое время был, наверно, неплохим атлетом», — подумал Тилон, разглядывая мускулистую фигуру Пелопа, и до сих пор не утратившую стройности.

Пелоп попятился от скаммы, выбирая пространство для разбега.

— Погоди, отец! — остановила его Гидона. — Ты забыл одну вещь, без которой прыгать нельзя.

— Какую?

— Может, ты, Тилон, подскажешь? — лукаво улыбнулась возлюбленному Гидона.

— Не знаю, — сказал юноша.

— А еще к Олимпиаде готовитесь! — покачала головой Гидона. — Неужели вы не знаете олимпийские правила? Соревнования по прыжкам проводятся обязательно в сопровождении флейты!

— Верно, дочка, Зевсом клянусь! — воскликнул Пелоп.

Тилон почесал в затылке:

— Где ее возьмешь, флейту?

Гидона побежала в дом и через некоторое время вернулась, неся старенькую флейту. Спустя мгновение звуки самодельной флейты полились над двориком, замирая где-то там, над стройными рядами виноградников.

— Ну вот, все в порядке, олимпийские правила соблюдены, — произнес Пелоп. — Теперь, Тилон, смотри. Запоминай с первого раза — на повтор у меня сил не хватит.

Флейта Гидоны звучала все громче, ритм мелодии убыстрялся.

Пелоп разогнался и, оттолкнувшись от края скаммы, прыгнул. Конечно, возраст и растренированность дали себя знать, и прыжок получился весьма заурядным. Пролетев незначительную часть длины скаммы, Пелоп тяжело плюхнулся в песок.

Флейта смолкла. Глаза Гидоны, смотревшей на отца, были полны жалости. Пелоп, однако, ничуть не казался удрученным.

— Что вы так уставились на меня? — улыбнулся он молодым людям, вставая. — Я ведь вовсе не собирался бить олимпийский рекорд. Это дело Тилона, не стану отнимать у него хлеб.