Свет над землёй

Одеваться она любила, денег на наряды не жалела и в станице считалась первой модницей. Поэтому Варвара Сергеевна ничуть не удивилась, увидев на Настеньке светлые сандалеты и голубое, сшитое клешем платье из набивного крепдешина, а на голове туго повязанную косынку вишневого цвета с ярким рисунком. Под косынкой выделялись продолговатые, толщиной в палец бугорки. «Уже накрутила кучери», — подумала Варвара Сергеевна.

— Здравствуй, Варюша! — Настенька шла и смеялась, показывая ровные, красивые белые зубы. — Явилась, степнячка! А я иду мимо, смотрю и дивлюсь: что это в твоем затворническом тереме окна светятся? А потом вспомнила: мы же завтра вместе едем на актив. Дай, думаю, зайду, повидаюсь с соседкой…

— А нарядилась! — сказала Варвара Сергеевна, провожая гостью в комнату. — Случаем, не на комбайне была в таком платье?

— Что ты, Варюша! Туда я хожу в шароварах, чтобы от мужчин ни в чем не отставать. — Настенька повела бровью и, казалось, без причины рассмеялась. — А ходила я в правление, хотела узнать у Хворостянкина, когда выезжать в Рощенскую.

— Узнала?

— Куда там! К Хворостянкину нельзя и подступиться… Сидит такой злой, такой нелюдимый…

— А чего ж он бунтует? — осведомилась Варвара Сергеевна.

— На баб обозлился.

— Решительно на всех?

— Да нет, только на тебя, на меня и на Татьяну. — Настенька взглянула в зеркало быстро, так умело, что сразу увидела — и в каком место натянуть уголки косынки, чтобы не выглядывали бумажные завитушки, и с какой стороны на груди оправить платье. — Да как же тут не обозлиться? Из восьми делегатов, едущих на собрание актива, женщин пять, а мужчин трое: сам Хворостянкин, Андрей Васильевич Кнышев и заведующий МТФ… Вот через это и ругается с Татьяной. Он хочет взять с собой Бородулина, этого кота в очках, и еще завхоза Новодережкина, а Татьяна стоит на своем — за тебя и за меня. Вот они и воюют, и чем все это кончится, не знаю. При мне звонил Хворостянкин Кондратьеву, а его в райкоме не оказалось.

— Верно, с нами ему ехать неприлично, — сказала Варвара Сергеевна. — Привык с Бородулиным раскатываться по активам. А теперь пусть с нами едет, — может быть, не будет так высоко голову задирать.

— Да его не это беспокоит, сильно он тебя боится — вот в чем его печаль.

— А разве я такая страшная?

— Говорить же на собрании будешь?

— Ежели дадут слово, скажу… Молчать не стану, не привыкла.

— Ну, а твои слова ему страшнее черта. — Настенька опять покрутилась у зеркала. — Обо мне он и не вспомнил, а о тебе говорил Татьяне: «Знаю, знаю, зачем берешь Аршинцеву: выступит эта крикунша и будет подрывать мой авторитет в районном масштабе…» Вот что его тревожит.

— Горе, а не Хворостянкин. — Варвара Сергеевна грустно глядела в окна на тихую, уже завечеревшую улицу. — И чего он завсегда так хватается за тот свой авторитет?

— Шут с ним и с его авторитетом, — сказала Настенька, трогая пальцами бугорки на голове. — Лучше скажи, Варюша: в каком ты платье поедешь на актив?

— А в обычном, — неохотно ответила Варвара Сергеевна, продолжая смотреть в окно.

— Непременно надевай самое лучшее, — советовала Настенька. — Там, знаешь, сколько народу съедется?.. Марьяновцы тоже приедут… И еще, Варюша, я советую сделать прическу. Правда, у тебя косы, это труднее, но их тоже можно уложить очень красиво. Хочешь, научу? Помой голову горячей водой, заплети косы в тот момент, когда они еще влажные, и уложи их на ночь, знаешь, таким пышным гнездом, а чтобы они улеглись, покрепче завяжи косынкой и до утра не трогай. А утром расплети, и волосы будут очень пышные.

— Ты дурная! — не утерпела Варвара Сергеевна. — И чего это я на старости лет стану глупостями заниматься? Да мы что с тобой — однолетки?

— Да это же не глупости, а для того, чтобы люди видели.

— А что мне люди? Если хотят, пусть видят меня такой, какая я есть… без завивок…

— Ну что ж, дело твое, но я так выезжать не могу. Смотри, что у меня под косынкой? Я себе и брови малость подровняю, и прическу сделаю такую, что залюбуешься. Хотите посмотреть комбайнершу Анастасию Вирцеву? Вот она! А как же! Нужно нам не только на работе себя показывать, а и в красе. — Она обняла Аршинцеву за плечи и, не в силах сдержать улыбку, негромко сказала: — А еще есть и другая причина, я тебе скажу по секрету: в этом году я работала на самоходном комбайне, и точно такой же комбайн получил усть-невинский комбайнер Андрей Стародубцев, и этот самый Андрей — это тоже секрет — когда-то ухаживал за мной… Я уже узнала, что он тоже будет на активе, и, конечно, должна я подойти к нему не абы как, а во всем блеске, чтоб у него даже сердце екнуло…

— Ну, это ты сумеешь, — с улыбкой ответила Варвара Сергеевна. — А мне подходить не к кому, так что твои советы ни к чему.

Стемнело, когда Настенька, вволю наговорившись, ушла домой, а Варвара Сергеевна побыла немного в хате и пошла в правление, чтобы повидаться с Татьяной.

20