Свет Надежды

– Ай, да ну тебя! Вот показала бы мне этого своего Николая, я бы сразу поняла, кто он и что. А так, тьфу, ничего не поймешь!

– Нет у меня фотографий его. Только знаю, что журналистом работает и разведен он. Он рассказал, что застал свою жену с другим мужчиной и всё.

– Кошмар какой. Вот ты бы вместо того, чтобы книжки про расставания покупать и мучать себя лишний раз, лучше бы телевизор купила! Там как раз Андрей Бояркин недавно интервью давал со своей клиники, говорил что-то про Посла из Нидерландов, типа этот Барурер какой-то у него теперь на сеансы ходит.

– Пока мне не до телевизоров… Мне теперь надо этого Барурера принимать у себя в студии. Мне Николай записку передал в букете.

– Ну-ка дай взглянуть.

Люба взяла записку из рук подруги и прочла.

– А он-то откуда знает, что к тебе посол собрался?

– Он же журналист, может, по связям узнал, может, сам лично говорил с ним, пока у Андрея Бояркина интервью брал. Не знаю, но как хорошо, что предупредил. А то у меня, видишь, как не прибрано бывает после занятий.

– А почему именно к тебе едет посол?

– Наверное, Николай порекомендовал меня как знающего специалиста в живописи. Это, конечно, мое предположение, но как еще?

– Думаю, пока не увижу твоего Колю, ничего сказать не смогу. Правильно сделал, что предупредил, а то бы действительно бегала здесь перед послом с веником и тряпкой. И вообще, ты бы детишек-то к труду приучала тоже, а не только кисточкой по холсту водить.

– Это уж не моя обязанность им морали о чистоте читать, хотя сама я ненавижу, когда грязно.

Надежда сама не ожидала, что за их чаепитием пройдет столько времени – на часах половина седьмого. Через полчаса уедет последняя возможность добраться домой. К счастью, обе подруги хорошо приноровились к подобным ситуациям еще в студенческие годы, и минут через двадцать оказались уже на станции метро.

Глава 7. Андрей Бояркин

– Какие у вас планы на вечер, Андрей Владимирович? – поинтересовался Серебряков, входя в личный кабинет доктора.

Андрей стоял возле зеркала, висевшего напротив входной двери, и, не отвлекаясь от причесывания своих черных волос под идеальный градус, он отвечал:

– Открыть в себе Сократа и убрать всю дурь и гнусь.

– Вот это правильно! А то, вот, посмотрите.

Серебряков хлопнул большой пачкой писем по столу, а сам вытянулся, как струна.

– Сегодня опять получил столько благодарностей, хоть ушами ешь.

Андрей повернулся и сделал такую кислую мину, что Серебряков растерянно пояснил:

– Ну в смысле, опять пациентки достают.

Лучше бы он не говорил об этом, ибо Бояркин любил читать лекции и давать рекомендации не только своим пациентам, но и злоупотреблял такой возможностью, чтобы проделывать то же самое с коллегами и подчиненными.

– Садитесь, товарищ Серебряков. Нет, вы садитесь. Вы же пришли ко мне с письмами, а значит, пришли по делу. – Он посмотрел на ручные часы и улыбнулся. – У нас как раз есть время. Пациентов у нас не наблюдается. Я все ваше расписание знаю, поэтому оставайтесь у меня на обед.

Серебряков скрестил руки на груди, сел на стул напротив своего шефа и тяжело протяжно вздохнул, готовясь принимать нравоучение о том, что их профессиональный долг – лечить пациентов, а не влюблять их в себя. В чем был виноват товарищ Серебряков, если к нему сами приходили эти женщины под полтинник и возносили его на уровень своего Спасителя? Сам доктор Серебряков добр и отзывчив, выражался зачастую бытовыми фразами, чем выделялся на фоне своих коллег, которые применяли «уместные» изречения. Одна из пациенток наладила ходить к нему с гостинцами – а он и не против поесть вкусных пирогов с картошкой. Другая, ну совсем еще студентка, неправильно его поняла, когда он выразился, что ей нужно найти опору в жизни – и она без памяти нашла опору в нем. Теперь хотя бы у нее есть мотивация жить, а то если перестанет принимать антидепрессанты и надеяться на отношения с доктором, то окончательно сведет себя в могилу. Еще одна представительница прекрасного пола, потерявшая своего мужа (он разбился в аварии), пришла к доктору на второй сеанс и заявила: «Вы так похожи на моего мужа!». Это и принудило её к «благодарственному письму», которое в ряде других лежало на столе и своим видом показывало, какой эффект производит на своих пациенток доктор Серебряков.

– Если хотите, можете меня направить в отделение, где поменьше женщин.

– Как же я вас перенаправлю? К вам, что, как к урологу, на прием будут ходить? Нет уж, учитесь объяснять своим пациентам, что вы лишь доктор, а не якорь, за который надо хвататься. Научите их искать опору и мотивацию в самих себе, пусть заглянут в себя и поймут, что жизнь после разводов, потерь и расставаний продолжается. И вообще, вы бы все эти вопросы оставляли в своем кабинете и не выносили их сюда.

– А как же… Ну, они же продолжат ходить.