Свет Надежды

Именно эта ситуация и послужила началом крепких и доверительных отношений между доктором Андреем Бояркиным и послом консульства. Дочь мистера Брауэра с трех лет была капризна в еде, и вот в семилетнем возрасте девочка сидела напротив тогда молоденького Андрея в уютном мягком кресле и беззаботно болтала ножками, готовясь отвечать на вопросы доктора о своем самочувствии. Можно было бы решить, что она просто малоежка, и ждать, пока это пройдет, но болезнь затянулась – ребенок продолжал капризничать, не воспринимая еду адекватно; зачастую Линда плохо себя чувствовала из-за этой болезни. Хорошо, что Линда никогда не была застенчивым ребенком – наоборот, её открытость и подвижность всегда выделяли её на фоне сверстников. Линда так разжалобилась на свою няню, которая заставляла её есть невкусную кашу и пить противное молоко, что доктору пришлось проявить величайшее понимание и снисхождение к проблемам маленькой леди. В этот же день он посоветовал уволить няню и кардинально изменить весь рацион питания Линды. Диагноз был поставлен – детская регургитационная анорексия. Способы лечения: не заставлять ребенка потреблять пищу насильно, с пониманием относясь к его желаниям; кормить маленькими порциями и не заставлять кушать то, что не хочет ребенок. Андрей настоятельно просил родителей больше разговаривать с девочкой и выяснить, какую пищу она бы хотела кушать на завтрак, обед и ужин; садиться за стол вместе и показывать своим примером.

Диалог – лучший способ узнать желания другого и настроить доверительные взаимоотношения.

Мистер Брауэр сменил нянечку Линды, передал рекомендации доктора своей жене, и та, в свою очередь, внимательно следила за новой обитательницей дома, устраивая ей допрос о том, что девочка ела и в каких количествах; также всегда спрашивали саму Линду – заставлял ли кто-то её есть. Она отвечала честно и прямо. По возможности семья собиралась за завтраками. Девочке клали в тарелку то, что ели сами родители. Еще несколько раз Линду приводили к доктору, ибо того требовало лечение, а еще он просто уж очень понравился ей своей обходительностью и вниманием. Мистер Брауэр всегда находился рядом с дочерью во время сеансов, поскольку сам был встревожен её самочувствием и выслушивал жалобы девочки вместе с доктором. При последней встрече с Бояркиным девочка сидела у него на коленях. Он держал в руках журнал популярного на тот момент ресторана и рассказывал о пользе некоторых продуктов, которые ранее Линда не любила. Она старалась выговаривать сложные названия на французском языке и радовалась, когда это у неё получалось; завидев для себя красивое кушанье, она пододвигала картинку к себе и рассказывала, что ей нравится здесь, а что она желала бы поменять. Линда иной раз заговаривала фразами доктора, которые он обычно настоятельно повторял её отцу. Значит, в эту маленькую голову всё-таки забралась мысль, что правильный режим питания – это важная вещь.

«Пациенту нужно дать время», – говорил Андрей каждый раз, когда расставался с мистером Брауэром. Действительно, спустя какое-то время девочка начала привыкать к тому, что её желания уважают, и сама начала проявлять инициативу к еде, что не могло не радовать родителей и самого доктора.

В отличие от детской анорексии, которая не подразумевает под собой желание понравиться кому-то или зависеть от стандартов общества, нервная анорексия встречалась у молодых девушек в возрасте от тринадцати до тридцати лет. На данный момент у доктора вновь появились подобные пациентки, и их число, к сожалению, увеличивалось. Стройные модели из западной культуры в журналах, на телевидении и на рекламных вывесках – вот что заставляло девушек фанатично следить за своей фигурой. Погруженный в свои раздумья, Андрей сидел в кабинете и думал над тем, какой он может придумать новый способ борьбы с расстройствами пищевого поведения. Время для него – такой ресурс, который проходил очень стремительно. В его дверь постучала Вера Павловна и доложила о каких-то отчетных документах, которые сейчас вообще не кстати.

– Оставьте на завтра, сегодня я занят другим, Вера, – ответил он ей, даже не оторвавшись от своих записей.

– Уже седьмой час, Андрей Владимирович, вам не пора домой?

Вот тут-то он и поднял свои глаза на неё и убедился, что пришла она опять не по делу, а чтобы наладить с ним индивидуальные отношения.

– Вам, Верочка, самой домой не хочется? – ответит он, снимая очки и свободно откидываясь на спинку кресла.

Она стояла перед ним, хлопая глазами и миловидно улыбаясь. На ней сегодня новая розовая блузка, голубая юбка-карандаш и по-прежнему спущенные на пышную грудь локоны волос; новенькая алая помада завлекающе поблескивала на губках. Она перебирала в руках документы и ждала явно какого-то нового поворота в отношениях со своим руководителем.

– Куда же я без вас уйду, Андрей Владимирович? Где вы – там и я, – ответила она, на сколько могла, ласково.

Ни одна мышца в лице Андрея не дрогнула – он по-прежнему смотрелся суровым и хмурым.

– Тогда присаживайтесь, – он указал ей на стул.