Свет обратной стороны звезд

— Толик, ну ты ходишь вокруг да около. Не тяни.

— Слушай и учись, — он, и продолжил серьезно. — Однажды, когда мы закончили работы и занимались тем, что устраняли мелкие недоделки, к нам пришла она. Императрица Рогнеда. И пускай она оделась совсем просто, работая под обыкновенную секретаршу, все ее узнали. Мы ведь все визию смотрим. А четверка мордоворотов из Теневого корпуса совсем ее выдавала.

Она попросилась — возьмите в рейс до «Царьградской». Бригадир репу почесал, поразмыслил, согласился. И действительно, почему бы и нет. Команда отправляется из 8 человек на мелкие работы, места полно. Почему бы не сделать приятное супруге нашего государя — императора? Она потом, наверное, и не вспомнит. Зато, если откажешь, точно не забудет. У них у всех на обидки мелкие долгая память.

А потом, она такая красивая. Глаз не отвести. Просто рядом постоять — и то праздник. Бригадир позаговаривал ей зубы, пока ребята срач из салона выгребли. Посадили Рогнеду с охраной в вагончик, полетели.

А ты знаешь, Макс, вагончик действительно летел, не касаясь стенок тоннеля в кольце из энергетических полей.

Вагончик такой неказистый был с виду: лавки дерьмантиновые, обшарпанные, поручни потертые, полы из какого-то несообразного материала, все исшарканные. На стенках ребята слова разные написали. Даже неудобно было перед ней. А императрице хоть бы что. Сидит и улыбается чему-то про себя.

Парни сначала сидели, как аршин проглотив, шевельнуться боялись, потом, увидели, что императрица закурила, тоже потянулись к табаку, расслабились, стали переговариваться шепотом. А затем и вовсе по углам разбрелись, байки травить, да ржать как кони стоялые.

Мы успели проехать половину дороги, когда в кабине заревела сирена, замигали красные огни. Мне потом объяснили, что какой-то гад на перегоне испортил индукторы.

Машинист схватился за рукоятки, включил защиту на максимум. Закричал: — «Всем в кресла, немедленно пристегнуться. Дисторсия поля». Заслонки, выползли, перекрывая окна. Ну, мы все — кто просто не успел, кто не допер от неожиданности…

А вот Рогнеда эта, сразу видно бывшая амазонка, не заставила повторять дважды приглашение.

Перекос полей — это такая адская штука. Поезд просто закручивает, плющит, забивает в стенку так, что одно мокрое место остается. Вот и нас шваркнуло.

Толян нервно плеснул в стакан водки и выпил залпом.

— И что было дальше? — спросил Максим.

— Шарахнуло так, что я ненадолго потерял сознание.

Вагон развернуло, и он несколько метров тоннель поперек пахал. Понятно, голова и хвост в дым… Гавриков моих из бригады просто размазало. Царство им небесное. Всю охрану императрицы поубивало. Они ее своими телами прикрыли. Когда я очнулся, Ганя эмиттеры поля заливала из огнетушителя. Увидела, что я жив, обрадовалась. Подскочила, маску дыхательную на лицо надела, чтобы не задохнулся.

— Я говорю — «Спасибо, твое величество, но все равно нам хана».

— «Пока не умер — сражайся», — коротко бросила она.

И снова тушить.

Вагон разогрелся как духовка, излучатели поля горят, а она знай, белой струей из баллона лупит.

Меня как подкинуло. Я тоже схватился за огнетушитель. Это уже потом я почувствовал, что в башке железяка, а пальцы раздавлены.

Знаешь, страха не было. А как-то даже весело. Когда гореть перестало, мы подумали, что все в порядке, справились. Наступила передышка. Огляделись мы. Вагон перекорежен, стойки смяты, пол горбом, кресла выдраны.

«Легко отделались», — решил я. И только я так подумал, что-то грохнуло, и тоннель начал оседать. Силовой генератор работал, но защиту все равно сминало, вагон плющило. Вот тут и прошлось мне вспомнить все, чему научился: как аварийные опоры ставить, как муфты резьбовые на них крутить… Без инструмента, раздробленными пальцами…

Ты, Макс, не поверишь, но ту опору, что вчетвером ворочали, я один поднимал.

Рогнеда, даром что императрица, помогала мне. И при этом так ругалась… В жизни такого забористого мата не слышал.

Вагон просаживался, потолок со страшным скрежетом придавливало к полу. Я работал как проклятый. Опоры гнулись как спички, но я успевал ставить по две новых, вместо одной сломанной. Их снова сгибало, крепчайший композит, из которого они были сделаны, с грохотом ломался.

В меня куски отлетали. Я даже не чувствовал. Внутри был какой-то восторг. Я знал, что все получится, несмотря ни на что. Такого со мной не было ни до, ни после…

Толян вздохнул. Некоторое время помолчал, опустив глаза.

— Недаром я старался, — продолжил он. — Остался в раздавленном вагоне кусочек метр на полтора, где можно было даже сидеть.

Она увидела, что я кровью истекаю, не побрезговала, оторвала подол от платья, замотала мне руки и голову.

Потом попыталась вызвать спасателей, но почему-то связи не было.

Представляешь, глубина полтора километра, выбраться наверх невозможно, тоннель обвалился спереди и сзади.

Толян выбил сигарету из пачки, прикурил.