Свет обратной стороны звезд

— Да, — ответила Рогнеда. — Есть дела грязные, есть еще грязнее, а бывают такие, что никому другому не поручишь. Для прикрытия критических огрехов… И кричать об этом, как пьяные мясники на скотобойне, — себе дороже.

— Может, так и надо было, как случилось, — в раздумье сказал Живой Бог.

— Что? — не поняла Рогнеда.

— Мы напоказ выставляли свое бессмертие. Лезли на высокие посты, на первые полосы, и не сильно задумывались, как мы выдаем себя. Вот и провели в тени тысячелетия, уже после джихана, вынужденно читая мантру Проклятого, чтобы не сдохнуть. Спасибо Колывану.

Управитель грязно выругался.

— Не в этом дело. Живые Боги никогда и ничего не делают своими руками. Они действуют из тени, влияя на ключевые точки процесса, не хвалясь своими магическими штучками. Ведь это подлинная магия высокого уровня, — заставить человека самого захотеть сделать то, что тебе нужно. Зачатки этого всеобъемлюще правильного подхода мы применяли и во времена, о которых пишет Колыван. Нападение на Гало и атака запретным оружием орбитальной крепости Солейна из этой серии. И в те времена мы понимали, что все должно быть сделано так, чтобы отказаться от «ошибок» подчиненных, превысивших данные им полномочия. Мы, Управители, всегда в стороне, всегда чисты. Мы отдаем приказы и караем неумелых исполнителей. Без этого мы быстро опустимся к единственному способу вознаграждения за послушание, — обязательной раздаче долгой жизни и бессмертия как признания заслуг перед вечными Хозяевами, — заметила Рогнеда.

— Я думаю, — это неплохой способ добиться эффективного влияния на определенных этапах, — ответил ей Пастушонок.

— И, как следствие, — миллиарды бессмертных?

— Да ладно, — усмехнулся Живой Бог. — Что дано, то всегда отнять можно. Но твои слова я запомню… Пойду я.

— Хорошо, — согласилась девушка.

Через несколько минут черная масса корабля поднялась над землей и исчезла в темной синеве вечернего неба.

Рогнеда снова принялась за чтение.

* * *

продолжение.

Дома его ждал дед. Он дремал за столом, положив голову на тетрадку. Комнату озарял трепетный огонек в масляной плошке.

Конечников вошел, стараясь ступать как можно тише. Но старик все равно услышал шаги.

— Кто это? — испуганно спросил он, пытаясь спросонья разглядеть вошедшего.

— Я, деда, — ответил он.

— Ну слава Богу, внучок, слава Богу, — вытирая непроизвольно выступившие слезы, сказал дед Арсений. — Витьку не встречал часом?

— Нет. Это он что, с собакой меня искать пошел? Зря. Волки в лесу воют.

— Ну как же, — резво переменил тему старик. — Свадьбы у этих разбойников серых, вот и поют робяты.

— Как бы ему свистнуть, чтобы домой шел.

— Он это…рацию взял. Сейчас я ему крикну по переговорнику, чтобы домой бежал.

Старик произнес в рацию несколько слов. Виктор вскоре отозвался. Слышно было плохо, но Конечников разобрал, что с братом все в порядке и он идет домой.

Он бросил взгляд на стол, где осталось все его добро. На всякий случай скачал на новомодные микрокассеты все данные из компьютера, отстыковал древний накопитель и вернул его в сени, на старое место.

— Убрал? — спросил дед, когда тот вернулся.

— Да, — ответил Конечников.

— Завтра надо его подальше спрятать, от греха.

— Я его в Гремячку кину.

— Хорошо, — согласился дед. — Ложись спать, Федечка. Утром поговорим обо всем.

Ночью Конечникову снилась Лара. Что происходило во сне, Федор не запомнил. Осталось только ощущение чего-то хорошего и радостного.

Утро субботнего дня выдалось сумрачное. Временами накрапывал мелкий противный дождик, облака, казалось, касались верхушек деревьев.

После завтрака, который прошел практически в полном молчании, старик напомнил внуку, что надо пройтись до речки.

Конечников оделся, подождал деда, и они направились к Гремячке, которая шумно несла свои воды по перекатам и омутам. Федор выбрал место поглубже, и швырнул туда увесистый прибор. Накопитель с шумом плюхнулся в воду, оставив на поверхности расходящийся след от падения и цепочку пузырьков.

— Вот и все, — сказал он. — Никто не найдет.

— Уж лучше бы внучок мы не смотрели, — заметил дед.

— Не знаю, — в задумчивости глядя на поверхность воды, морщинящуюся от потоков быстрого течения, ответил Конечников. — Я давно стал догадываться, что все не так.

— Как это, Федечка? — поинтересовался старик.

— Говорил я с одним эланцем. Он ничего не отрицал… Что транспорты санитарные жгли, что раненых пытали и расстреливали, но про это… Он так удивился…

— А ему-то, откуда знать? — пожал плечами дед Арсений. — Что ему в детстве читали, то для него и правда.

Старик вздохнул, нахмурился, махнул рукой.

— Не только он… Лара мне рассказывала.

— А кто это, Лара? — живо поинтересовался дед. — Зазноба твоя?

— Типа того, — ответил Конечников.

— Небось, красавица? А чего ж не женился? — спросил старик. — Не надоело одному? Пригласил бы, свадьбу справили. Все как у людей…

— Красавица, — согласился Конечников. — Но она эланка.

— Ну и что? — удивился дед. — Коли люба, то какая разница.

— А чего ее приглашать, — заметил он. — Тут она. Приходит, когда зову.

— И часто приходит? — с беспокойством поинтересовался дед.

— Много раз.