Свет очага

Задремав, я вскоре очнулась. Тревожно что-то было. Приподнявшись, я прислушалась. Рука спавшего Абана сползла с моей груди, он спал как убитый. За двое суток боев ему некогда было передохнуть. А когда оторвались от врага, он не прилег, а побежал к нам. Я посмотрела на него. Абан спал безмятежно, даже причмокивал во сне. Не знаю, понял ли он, что только сегодня я вся раскрылась, отдалась ему безоглядно уже? Во сне лицо его было похоже на лицо ребенка, который уснул, чем-то обрадованный, и проснется с радостью.

Я все смотрела на него, и Абан вдруг поднял голову и беспокойно огляделся. Сообразив, где находится, он протер кулаками глаза и проснулся окончательно.

— Мало совсем поспал, отдохни еще, — попросила я.

— А? Да нет, я уже выспался. Ах, черт, поздно уже как! — спохватился Абан, окончательно просыпаясь.

А мне никуда не хотелось уходить из этой землянки. Я подумала даже: а не переждать ли нам здесь два-три дня? Зачем испытывать судьбу, подставлять свои головы под пули? Можно ведь и отсидеться потихоньку в лесу, пока наши не придут. И я сказала об этом Абану.

— Нет! — резко оборвал меня он. — Это ты брось! Носовец велел вернуться к ним сегодня ночью. Как хочешь, а чтоб на месте были. Им нелегко. Людей мало осталось.

— Все равно еще рано, — попыталась я задержать его. — Успеем.

Но Абан уже был на ногах.

— Вот и надо пораньше подойти к краю леса да разведать места, направление надо определить. А то ночью и заплутать недолго.

Я больше не спорила. Мы, выбравшись из землянки, отправились в путь. Дулат был потяжелей, его нес Абай, а я несла Свету.

В лесу было сыро, ноги вязли, и идти было нелегко. Трава пожелтела, поблекла, листья опали, и, как журавлиные ноги, голо вытянулись стволы деревьев. Сквозь низкие, обложные, тяжелые тучи изредка проглядывало неласковое октябрьское солнце и тут же исчезало надолго. Серая мгла застилала, глушила окрестность.

Абан на длинных своих ногах все время вырывался вперед, а потом останавливался и дожидался меня, заботливо спрашивая:

— Ты как, не очень устала?

— Нет. Только ты быстро идешь, я не поспеваю за тобой.

— Ничего, скоро выйдем из леса и там передохнем.

Я шла пригнувшись, глядя в землю, чтобы не споткнуться о кочку или о корень, и не заметила, как Абан вдруг остановился. Он толкнул меня в плечо и приглушенно сказал:

— Ложись!

В испуге я взяла Свету на руки и повалилась на землю. И падая уже, я услышала какие-то негромкие голоса. Тут ко мне подбежал Дулат и ткнулся в плечи. И в следующее мгновение я вздрогнула от резкой автоматной очереди.

— Спрячься за деревом! — крикнул Абан.

В трех шагах от меня стояла толстая сосна, и я ползком добралась до нее. Абан прятался за деревом потоньше неподалеку от меня. Он снял с плеча автомат и приготовился стрелять.

Автоматные очереди раздавались все ближе, но пули пока пролетали высоко, смачно впиваясь в деревья. Абан привстал на колено и повернулся ко мне:

— Теперь нам не уйти. Только не шевелись! Я их уведу отсюда.

Я уложила детей у самого основания толстой сосны и накрыла их своим телом. Абан еще раз обернулся и махнул рукой, мол, не шевелись, а сам рванулся вперед, добежал до другого дерева и упал.

Голоса немцев доносились до меня теперь отчетливо. Они шли как будто в нашу сторону, но я их не видела — во все глаза смотрела на Абана. Он приподнялся, приложил автомат к плечу и дал две короткие очереди. И вдруг застыл, замер, то ли автомат у него заело, то ли патроны кончились. Не зная, как помочь ему, я приподнялась на четвереньки, да так и застыла. Абан судорожно возился с автоматом, склонившись над ним. Я видела только его голову, втянутую в плечи, да локоть, быстро снующий туда-сюда. Вдруг он поднял зачем-то голову. Я хотела крикнуть ему, чтобы поостерегся, но голос пропал. Тут снова полоснуло очередью. И Абана словно кто-то ударил в лоб, дернувшись, он откинулся назад, а потом свалился на правый бок…

А я все стояла на четвереньках, не в силах ни встать, ни лечь, прижаться к земле. Абан лежал неподвижно, вытянув длинные ноги, будто вдруг крепко уснул, так крепко, что даже не чувствовал, как неловко запрокинулась у него голова.

Еще через какое-то мгновение я машинально оглянулась. Кто-то в зеленой шинели, в каске и с автоматом наизготовку вышел из-за дерева. За ним показались еще трое. И только тут до меня дошло: Абан погиб, а эти люди — немцы. Не помню, испугалась я или нет. Немцы больше не стреляли. Переговариваясь, они подошли к Абану. Один из них пнул ногой безжизненное тело и буркнул зло:

— Капут!