Свет погасшей звезды (СИ)

Девушка уткнулась носом в его плечо, робко обняла за шею. К аромату розы и мёда примешался запах пота, дыма и… Бурые пятна на ветровке и штанах были ничем иным как кровью: чужой, вражеской, остро пахнущей.

— Мой защитник, мой Шамси, — прошептала устало. Защипала рана под челюстью.

— Ступай за ними. Глаз с графини не спускай, — услышали они слова графа, адресованные Кристофу. — Головой ответишь за неё.

На топот за их спинами Мисси ответила отрывистым лаем. Мокрая, заляпанная от ушей до кончика хвоста то ли грязью, то ли кровью, она верно служила новой хозяйке.

— Ланзо придёт рану прижечь, — догнал их голос Герарда фон Бригахбурга.

— Не утруждайся, граф, у нас есть свой лекарь, — не оборачиваясь, ответил араб, прижимая сильнее бесценную ношу. — Отыщите компаньонку графини.

И добавил тише:

— Живую или мёртвую.

Увидев костёр, Наташа заволновалась:

— Шамси, вы же не собираетесь… прижигать мне… рану? — воздух из лёгких выходил с болью, рывками. — Мне кажется, она слишком… глубокая… для этого. Кровь… хлещет.

Девушка держалась из последних сил. Глаза застилала мутная пелена; в ушах звенело. Ещё чуть-чуть, и она потеряет сознание.

— Вы уверены, что… попали, куда нужно? — шептала она.

— Граф мне знаком, как и арбалетчик.

— Только они… вас… не знают. А Флавий Пятый…

— Молчите, берегите силы. Будет больно.

— Спросите, какой у них год… Только не у… этого… неандер…тальца.

Когда Шамси положил её в кузов повозки на что-то мягкое, девушка расслабилась и закрыла глаза. Рука безвольно съехала с раны на боку, открыв напитанную кровью ткань рубашки. У уха жалобно заскулила Мисси.

— Не спите, Вэлэри! — услышала Наташа требовательный голос и встрепенулась. — Говорите со мной.

— Что с Люсей? — еле дыша, спросила она. — Я слышала… её крик.

— Не знаю, Вэлэри. Меня беспокоит ваша рана… Вэлэри, не молчите.

Она не ответила — говорить не хотелось. Нещадно клонило в сон.

— Эй, ты, иди сюда! — нарушил её блаженный покой резкий голос Шамси. — Возьми котелок и нагрей воды! Живо! Да оставь ты этот чёртов самострел! — сердито ругался он на кого-то, не таясь, не стесняясь грубых выражений.

В голове графини затих звон. Тело налилось приятной слабостью, стало лёгким и воздушным как лебяжья пушинка: дунь — полетит.

Полетело.

—————

Напоминаю: курсивом выделена русская речь героев.

Глава 14

Бух! — обрушило с размаху о ледяную корку снежного наста, с хрустом разлетевшегося под отяжелевшим телом. Руки и ноги скрутила судорога.

— С возвращением, лапуля! — послышался издевательски слащавый тонкий голосок.

Мокрый шершавый язык лизнул Наташу в ухо, прошёлся по щеке, уткнулся в нос. Она качнула головой, дёрнулась от пронзившей бок боли. Перед глазами всплыло усмехающееся лицо Михая.

— Какого хрена! Пилять! — сиплым голосом Люси завопил он. — Держу её, держу! Хурма невыносимая! Балбес этот тоже пусть держит как следует!

Балбес буркнул что-то невнятное, и на ноги Наташи навалилась непомерная тяжесть. Заведённые за голову руки тоже обездвижили. Она в испуге открыла глаза.

— Очнулась! Что теперь делать? — боязливо спрашивала у кого-то Людмила.

— Держать изо всех сил, — спокойный и уверенный голос Шамси раздался сбоку от неё.

В женщине с опухшим лицом, появившейся в поле зрения, девушка узнала Люсю. Влажные платиновые волосы собраны в узел и закреплены — Наташа не поверила своим глазам! — её зажимом!

Очередной укол адской боли выгнул тело.

— Вы… — только и смогла выдавить из себя, сжав зубы. Они впились во что-то твёрдое.

Прошлась языком по чему-то округлому, похожему на деревянную палочку, зажатую между зубами.

— Последний стежок, — сказал Шамси, морщась, стирая пот с лица. — Шестой. Вы невероятно сильная, Вэлэри.

У меня высокий болевой порог, — мысленно ответила она и затихла — потерпит, последний же… стежок.

Что?! — скосила глаза на его руки. То, что смогла разобрать, вызвало оторопь. В окровавленных пальцах мужчина держал изогнутую хирургическую иглу и ушивал рану на боку девушки.

Её ноги держал тот самый арбалетчик-неудачник и с выражением муки на красном от усердия лице не сводил с неё глаз. Она же чувствовала себя омерзительно грязной и мокрой, будто её только что вытащили из ледяной проруби. Тело терзал приступ лихорадки.

Людмила тяжело дышала и смотрела в сторону. Оттолкнув скулившую Мисси, процедила сквозь зубы: