Свет погасших отражений (СИ)

До «один» дело так и не дошло. Далеко внизу послышался грохот взрыва, и все здание содрогнулось. Содрогнулось, — а потом стало складываться, как карточный домик.

Неподъемный рюкзак, который Килиан тащил во время спуска в город, был битком набит взрывчаткой четырех разных видов. Когда они с Ланой спустились в подвал, ученый оставил свой груз в заранее высчитанном месте и протянул фитиль, подтасовав вероятности так, чтобы его поджег первый же ушедший в землю разряд молнии.

Таким их обеспечила сама Ильмадика.

Когда пол под ними содрогнулся и вдруг решил идентифицировать себя как стену, Владычица совершенно не по-божественному взмахнула руками, силясь удержать равновесие. Концентрацию она при этом, естественно, потеряла, и Лана поспешила броситься к Килиану. Чародеи крепко обнялись, — не от переизбытка чувств, а с исключительно практической целью не потерять друг друга в хаосе рушащеейся тюрьмы.

Мыслесвязи между ними больше не было, но Лана и сама помнила инструкции на этот случай. Создав свой фирменный щит, она сформировала его в виде сферы, ограждавшей их от обломков. Килиан тем временем направил их падение на ту самую, примеченную ранее стену.

Пробил ли ее диковинный «мячик» с двумя магами внутри, или ученому пришлось воспользоваться трансформирующим заклинанием? Лана не видела этого. Мир превратился в бешеный круговорот огня и металла. В мгновение ока она перестала понимать, где верх, а где низ, перестала видеть, куда они вообще летят и даже не была уверена, живы ли они. А последней осознанной мыслью было «только не блевать».

Казалось, прошла вечность, когда кружение вдруг остановилось. Видеть что-то вокруг это не помогало: перед глазами плыли цветные пятна. Даже когда глаза были закрыты.

Её колотила крупная дрожь. Неосознанно чародейка прижималась к продолжавшему обнимать ее мужчине, вцепившись в него, как утопающий в спасательный круг. Килиан не отпускал ее, — и откуда-то Лана знала, что он не отпустит ее, пока она сама того не захочет.

Ни за что.

Осознание того, что падение их закончилось наилучшим образом, пришло в тот момент, когда в заложенные уши проникли звуки окружающего мира. Знакомые голоса. Ансаррская речь. Да. Они были на «Искреннем». Похоже, Джамиль вполне успешно сориентировался в обстановке и подобрал их, — как и было запланировано.

Выполнив свою задачу, дирижабль летел обратно на юго-восток.

Глава 10. Миг равновесия

Дворец трясло и лихорадило, как будто сама реальность осыпалась от ярости Владычицы.

И это была не фигура речи: хотя они находились в субреальности его подсознания, Амброус чувствовал, как неконтролируемое божественное могущество практически вырывает из его рук контроль. Владычица Ильмадика могла и его самого вышвырнуть отсюда, столь велика была ее ярость.

Нет. Это Амброус понял мгновением позже. Не ярость это была. Точнее, ярость там тоже была, но дело было не в ней. Она лишь прикрывала истинную причину, по которой Ильмадика утратила над собой контроль.

Она была напугана. Впервые в жизни Первый Адепт видел свою богиню, — бессмертную, всемогущую, великую богиню, — по-настоящему напуганной. Это казалось странным, противоестественным…

…и вызывало отчаянное желание защитить ее от всего.

— Не бойся, Госпожа, — подал голос король в перерыве между ее матерными выкриками, — Я никому не позволю причинить тебе вред. Никому и никогда.

— Ты не понимаешь! — истерически воскликнула женщина, и экспрессивный взмах хрупких ладоней породил волну искажения окружающего пространства, лишь на мгновение показав сокрытый за роскошью тлен.

— Я… — начал было Амброус, но богиня оборвала его:

— Ни хрена ты не понимаешь! То, что он мог узнать! Если он получит это оружие, то сможет уничтожить меня! Убить мою личность! Превратить в безвольную куклу! Сделать со мной все, что захочет!

— Я не позволю ему этого сделать! — пылко ответил контроль.

И весь сжался, поймав ее холодный взгляд. Сквозь отрешенность ментальной связи он ощутил, как все тело начинает ломать боль. Жестокая, выкручивающая боль, какой достойны те, кто разочаровывает Владычицу.

— Ты обещал, что он не сможет ничего узнать, — ответила богиня, — Что ни одна мышь не проскочит. И что же? Он узнал! И мы даже не знаем, как много!

Устремив на мужчину немигающий взгляд, она произнесла всего три слова, резанувших по его сердцу, как зазубренный нож:

— Ты меня подвел.

В первый момент единственным, что ощутил Амброус, стала жгучая обида на несправедливое обвинение. Ведь он обещал лишь что Килиан и повстанцы не получат доступа к оборудованию Убежища! Ведь даже сама Ильмадика не догадалась вовремя, что предателю хватит наглости ворваться в Тюрьму Богов!

Мгновением позже пришло раскаяние. Да, он не знал. И она не знала. Но он не имел права на незнание. Он должен был подумать, догадаться, сообразить. Из-за его ошибок… из-за его глупости… из-за его несовершенства Владычице угрожала опасность. И он ничего не мог сделать, чтобы исправить то, что натворил!

— Госпожа… — король сам не понял, как оказался на коленях, — Пожалуйста, прости меня.

Но богиня лишь отвернулась: